Мэтлин никого не сумел вспомнить. За исключением, естественно. Коры и детей. Но и к ним он испытывал смешанные чувства. Кора настояла на том, чтобы отправить троих старших детей в школу, которая находилась в городе. Однако в определенном смысле он относился к ней с искренней любовью.
— Вот почему она уцелела, — напряженно сказал Грэхем. — Вот почему существо не стало ее убивать в тот день, когда сожгло вашу ферму.
— Н-но, — запротестовал Мэтлин, — зачем было уничтожать ферму?
— Вы ведь ненавидите ее, не так ли?
Мэтлин ничего не ответил. Он и в самом деле тысячу раз это повторял.
— Как, по вашему мнению, следует поступить с русскими?
— Если бы к моему мнению прислушались, — заявил Мэтлин, — то всю Азию следовало бы забросать атомными бомбами.
После долгого молчания Грэхем тихо спросил:
— А вы не хотите поменять ряд своих идей, Стив?
Мэтлин, закончивший переодеваться, хмуро посмотрел в зеркало.
— Послушайте, вы поставили меня в такое положение, что я даже не могу ответить вам ударом на удар. И я готов выполнить приказ, который родился в дурацких башках ваших идиотов генералов. Так что не будем терять время — скажите мне, что я должен делать.
Именно в этот момент это перестало с лихорадочной быстротой дублировать атомные бомбы… и стало собой.
И его вынужденная мысленная связь с Мэтлином распалась.
Содрогнувшееся это тут же отправило отчет по мгновенному передатчику — приемник находился в световых годах от Земли:
«То, чего мы так опасались, отправляя пустой разум к новой планете, произошло со мной. Пока я находился в максимально открытом состоянии, мое первое тело было уничтожено двуногим обитателем системы, существом с невероятными идеями. Теперь мне стало ясно, что это результат неправильного обращения с ним. Неспособность избавиться от полученного ранее шока представляется мне уникальным свойством населения данной планеты.
Понимая, что оказался в ловушке, я сделал несколько попыток его убить. Но мне не удалось его уничтожить, поскольку он оказался чрезвычайно изобретательным. Однако сейчас на него надели костюм, который называется формой, — и он тут же стал мирным существом.
И мне удалось освободиться. Естественно, я по-прежнему чувствую, где он находится, но мы больше не можем воспринимать мысли друг друга. Однако я обязан доложить, что меня со всех сторон блокирует воздушный флот. Мой образ существа, явившегося с визитом доброй воли, полностью уничтожен. Конечно, я не стану использовать против них оружие; боюсь, что экспедиция обречена».
