Пусть здесь якшается с камчадалами старик Завойко, пусть тешит свое военное самолюбие Максутов — они уже не мечтают о Петербурге, а я выберусь отсюда, выберусь!
Война — это мое счастье. Скорее бы она началась! Будут у меня деньги… капитан Роджерс даст еще, я ему пригожусь… Я готов препроводить в Америку десятки Пиммов, пусть едут!
А если кто узнает о том, что я служу Англии? — промелькнула в сознании тревожная мысль, но Лохвицкий поторопился отогнать ее. — Кто же может узнать? Никто! Здесь некому. Прочь сомнения! Это мой последний козырь, моя ставка на жизнь, на Петербург!”
Войдя в свою комнату, не зажигая света, Лохвицкий повалился на кровать, но долго еще в эту ночь не мог заснуть.
Ясным июньским утром небольшая шхуна Российско-Американской торговой компании вошла в залитую солнцем Авачинскую бухту.
Шхуна совершила немалый путь через бурное Охотское море, от порта Аяна до берегов Камчатки. Она везла товары, продовольствие, очередную почту.
Пассажиров было немного: несколько рыбаков, мастеровых людей и отставных солдат, решивших прочно осесть на Камчатке.
Пассажиры с любопытством посматривали на скалистые берега Авачинской бухты, стараясь поскорее увидеть город Петропавловск.
Среди них особенно выделялся худощавый, обросший русой бородой человек в наглухо застегнутом брезентовом плаще.
Облокотившись о борт корабля, он стоял в отдалении от других пассажиров, не переставая сосал трубку и с жадным вниманием вглядывался в приближающиеся берега Камчатки.
“Беспокойный человек и, кажется, совсем не спит по ночам”, подумал о нем капитан шхуны, краснолицый сибиряк Матвеев.
Человек в плаще давно уже возбудил в нем сильное любопытство. Капитан знал, что тот совершил путешествие по Восточной Сибири и теперь добирался до Петропавловска на Камчатке, чтобы оттуда вернуться на родину, в Америку.
Звали путешественника мистер Пимм. Все дни плавания он провел уединенно, часами простаивал у борта, смотря на море.
Капитан Матвеев несколько раз пытался завести с путешественником разговор о его путевых впечатлениях, но мистер Пимм неохотно шел навстречу желаниям капитана, односложно отвечал на все его расспросы.
“Бирюк, нелюдим”, думал капитан, искоса наблюдая за непонятным пассажиром. И в то же время у него не было оснований быть недовольным этим человеком. Мистер Пимм был со всеми вежлив, обходителен, не вмешивался в чужие дела.
— Вот и прибыли, сударь, — сказал Матвеев, подходя к пассажиру. — Все прошло благополучно.
