“Ничего… Вот только проучу малость этого наглеца Паркера, собью с него спесь и вернусь”, успокоил себя Николай.
А если не Паркер, а он, Оболенский, падет здесь, на берегу океана?..
Николай с необычайной ясностью вдруг увидел себя лежащим на камнях с простреленной грудью, представил, как его хоронят, опускают труп, завернутый в парусину, в волны океана…
“Да, дуэлянт!” усмехаясь, оглянулся Николай, словно боясь, что кто-то подсматривает за ним и читает его мысли.
“Где же все-таки Паркер? Неужели струсил и не явился?”
Николай еще раз обошел крепость, но никого не обнаружил. А ведь скоро сюда придут матросы и увидят его одного сидящим на камне. Что они подумают?
“Нет, надо непременно найти этого подлеца Паркера и отхлестать по щекам”, приподнимаясь, подумал Николай.
Не успел он пройти и сотню шагов, как заметил Паркера. Тот, словно кого поджидая, стоял в тени деревьев. Увидев устремившегося к нему Оболенского, Паркер сделал вид, что не узнает его, повернулся и медленно пошел в глубину аллеи.
Николай, догнав Паркера, насмешливо спросил:
— Где ваши пистолеты? Где ваше слово?
Паркер мельком окинул Николая взглядом:
— Что вам угодно, сэр? Вы, наверно, хватили лишнего.
— Вы, милостивый государь, подлец и трус! — запальчиво крикнул Николай.
Но тут произошло загадочное. Паркер поднес к губам свисток. В ту же минуту из боковых аллей выскочили английские матросы и набросились на Оболенского. Николай в ярости отпрянул назад и выхватил пистолет. Сильный удар по голове сбил его с ног. Он попытался подняться, но трое или четверо дюжих матросов плотно придавили его к земле, начали крутить назад руки. Вдруг Николай услышал крик:
— Держитесь, ваше благородие! Сейчас подмогнем!
Оболенский, с трудом повернув голову, заметил бегущих на выручку Чайкина и Сунцова.
Собрав последние силы, Николай ударил одного из английских матросов ногой в живот, другого толкнул в грудь, но сам в это время получил такой удар по виску, что у него помутилось в глазах, и он будто провалился в бездонную пропасть.
