— Ты должен научиться постоять за себя, — молвила вдруг Настя.
— Я научусь, — поспешил я ее обнадежить. — Завтра же.
Чтоб она не сочла меня легкомысленным отцом, с утра я потребовал у егеря нож.
— На что тебе? — удивился Гаврила Степанович.
— Буду им действовать, — пояснил я скупо. — Орудовать на дистанции вытянутой руки. Кромсать, если угодно.
— Кого? — Обрубков, уже наполовину вытащив из волосатых, оленьего меха, ножен острый длинный клинок с гнутой каповой рукоятью, замер.
— Всех, — уверил я Гаврилу Степановича. — Кого смогу подпустить поближе. Я буду убивать их с целью самозащиты.
Настя усмехалась, играя чайной ложечкой.
— Не поможет. — Обрубков загнал клинок обратно в ножны. — Поверь моему опыту. У меня большой опыт.
— Что значит «большой»? — Это меня задело. — Насколько большой?
— Большой, как нож мясника, — подобрал Гаврила Степанович соответствующий размер.
— И что? — бросил я с вызовом.
— Не помогает.
— Ну, достаточно. — Анастасия Андреевна бросила ложечку на стол.
Наш суровый мужской разговор о ножах изрядно ей поднадоел. Это читалось по выражению ее лица.
— Хватит. — Она встала из-за стола. — Пойдем, Сергей, на двор в банку стрелять.
— Зачем? — Я не предполагал, что она зайдет так далеко.
Не удостоив меня ответом, Анастасия Андреевна расчехлила свою «вертикалку», сняла с подоконника пустую банку из-под частика и накинула на плечи тулуп.
— Мы идем в банку стрелять, — сообщил я Обрубкову. — Я буду вешать банку на тын, а Настя будет в нее стрелять. Потом — наоборот: Настя будет вешать, а я — стрелять. Рано или поздно мы убьем ее с целью самозащиты. Когда услышите стрельбу, не пугайтесь. Это — учения.
Мой пространный комментарий Настя дослушивала уже в дверях.
— А что, Анастасия, — закурив, поинтересовался егерь, — верно бабы на селе толкуют, будто Филька от тебя вчера в бане заперся и что ты как будто хотела ту баню поджечь, но бревна отсырели, а керосину ты не нашла?
— Балбес ревнивый, — улыбнулась Настя, доставая из варежки смятый клочок бумаги. — Мы ведь с детства дружим, Гаврила Степанович. В одну школу ходили. Ну как тут быть?
Кряхтя, Обрубков потянулся за бумажкой, разгладил ее на колене и зачитал:
— «Я к тебе серьезно, а ты меня бросила с городским. Твой до гроба Филимон Протасов. Горючка в бензобаке „Урала“, и в люльке еще канистра есть. Ключ от запора возьми у Чехова».
— От запора? — фыркнул я зло. — Ключ от запора — это касторка. Чехов, как земский врач, просто обязан это знать.
