В то время в каждом спортивном клубе было по семь команд: две из мальчиков, по одной из юношей, юниоров, молодежная, вторая и первая клубные. Игры начинались в девять утра и заканчивались поздно вечером. Мы, малышня, отыграв свое, обычно не расходились и наблюдали за действиями на поле старших товарищей. Так воспитывалась преданность своему клубу. Мы были преданы ему не цветом шарфа или текстом «кричалок», а общими синяками, царапинами. Мы знали, как куются победы, как горьки поражения, и поэтому не только болели за своих, но и уважали соперников. Увы, сейчас это чувство утратилось. Теперь самые оголтелые фанаты не только по мячу ударить не могут, но даже правил игры не знают, не раз в этом убеждался.
В двенадцать лет я стал играть за команду мальчиков своей возрастной группы в «Крыльях Советов». Родители отнеслись к этому снисходительно: «Это лучше, чем собак по улицам гонять. Да еще по таким улицам, как наши. Бандит на бандите, тот сидел, этот скоро сядет. Пусть в мяч играет, лишь бы под дурное влияние не попал».
Я уже говорил, что уроки готовить приходилось на коленях, а теперь из-за футбола я и это делал в спешке. Десятилетку закончил, имея одну пятерку, но зато по самому любимому и главному для меня предмету – физкультуре. Перед выпускным вечером я первый раз в жизни употребил спиртное. С моим школьным другом Левой Юдовичем мы зашли в дровяной сарай, стоявший рядом с нашим бараком, и приняли по стакану кубинского рома, которым в то время были завалены магазины. Опьяневшие пошли на школьный праздник. Как он прошел – не помню. Через много лет моя классная руководительница рассказала: «Мы, глядя на вас, хохотали: вы такие забавные и добрые были». Лично мне за ту первую пьянку стыдно до сих пор.
В моем окружении среди тех, кто «уже сидел или готовился сесть», были разные люди. К примеру, в нашем бараке жил Борис Воробьев по кличке Джага, который не пропускал ни одной нашей игры, болел за «крылышки» яростно и преданно. Объяснял это так: «Меня приглашали за эту команду вратарем, я, брат ты мой, пенальти знаешь как брал? Мне мастер один пробивал, так из десяти я пять отбил. Тренер сказал: приходи через четыре дня на тренировку. Но для меня ж это, брат ты мой, целая вечность! Не утерпел, ввязался в одну историю. Руки поломали, срок дали».
Борис дважды был на зоне, однако после второй отсидки то ли присмирел, то ли поумнел, но пить стал мало, работал на ткацкой фабрике «Красная заря», что располагалась у метро «Сталинская» (ныне «Семеновская»). Когда передо мной после получения аттестата встал вопрос, что делать дальше, стал упрашивать: «Приходи к нам! У нас и футбольная команда есть, тебя возьмут, с моим мнением, брат ты мой, там считаются!»
