Искатель, 1972 № 02 | страница 32
— Так вы, Терентий Савельевич, — обратился Протопопов к пышнобородому, — говорите, что после ухода Дзюбы видели дым костра у Лысой сопки?
— Видел, видел, Самсон Иванович. С левой стороны от вершины. Как от нас смотреть.
— А когда Дзюба ушел?
— На новолунье. Хмарилось, да попусту.
— На новолунье — три недели назад. Находки у вас хорошие. Поэтому заторопился, может? Котомка его цела. Видел ваши корешки.
— Удачлив, удачлив он, Самсон Иванович. Так удачлив, проклятый, царство ему небесное…
— Ты погоди, Терентий… Вот списочек, между прочим, Самсон Иванович. Итого — триста шестьдесят четыре грамма. Все — первый сорт! Серега тут толк знает.
Свечин не сдержал улыбки: до того по-детски наивно скрытничали и простодушнейше признавались бородатые корневщики.
— Все на месте. А сортность в Заготконторе определят.
— Были первосортные, — упрямо проговорил Серега. — Знаем мы, пока из ваших рук в Заготконтору попадет… Дадут за женьшень цену петрушки. Нам жить надо, кормиться.
И мужик лет пятидесяти с гаком, упорно звавшийся Серегой, принялся бубнить, что заработок идет на троих, и даже с большим корнем, который, конечно, найдут, каждому все равно достанется понемногу. Нельзя, мол, считать, будто эта находка оправдывает «хожение нонешнего года». В прошлом вот нашли кошкины слезы, а три года назад и обувку не оправдали.
Самсон Иванович, по виду, слушал и не слушал сетования Сереги. Он изваянием сидел у огня, как тогда вечером, когда ужинал с Ангирчи. Его сухое лицо, словно сплетенное из канатов, замерло. Крепкие руки его, лежавшие на острых коленях, казались высеченными из камня.
Стараясь не перебивать бормотню Сереги, Терентий подвинулся к Кузьме и тихо сказал:
— Лапнику поди наруби. Спать-то на чем будете?
Кивнув, Кузьма захватил топор и отошел от костра. Несчастный случай на охоте, в который поверили все, теперь, как казалось Свечину, превращался в нечто другое. Тот, кто украл или кому Дзюба передал корень, мог его и убить.
Он вдохнул полной грудью прохладный до остроты, душистый и невесомый воздух, переложил на другое плечо охапку веток и, пройдя еще с десяток шагов, бросил их у костра.
— А, это ты, Кузьма… Догадался, хорошо, — встрепенулся Самсон Иванович.
Свечин хотел сказать, что, мол, догадался-то не он, а Терентий ему подсказал, но решил, что не в этом суть, и достал из-за голенища ложку. Котелок с похлебкой стоял на земле. Терентий и Серега вытащили из своих мешков по сухарю и собирались приняться за еду. Самсон Иванович вынул из мешка буханку, вторую из трех, что передал ему Твердоступ перед отъездом, отрезал всем по ломтю, а остальное убрал. Терентий принялся цыкать зубом от удовольствия, а Серега понюхал хлеб, как цветок, отломил половину и спрятал.
