Позднее я сообразил, что они, должно быть, работали уже довольно долго, прежде чем один из них разбил чашку, и шум разбудил меня.
Я лежал под горой одеял, обмотав шею рукавами лыжной куртки. Видимо, ночью я вставал, чтобы ее натянуть, хотя ничего об этом не помнил. Мама всегда включала кондиционер на полную мощность. Оранжевый циферблат будильника показывал что-то около трех утра. Я совсем продрог в своей пижаме: она была хлопковая, летняя, хотя в нашем доме лето не наступало никогда. С такой мыслью я встал, чтобы повесить куртку обратно в шкаф. Мама будет недовольна, если ее увидит. У нее был пунктик насчет того, что всему свое время.
Вот только если б не было так холодно…
Бормотание. Опять она уснула с включенным телевизором. Рано или поздно взрывы закадрового смеха в каком-нибудь старинном сериале ее разбудят. Я вышел из комнаты, тихонько ступая по толстому ковру. Мама болеет, ей нужно как следует высыпаться. Хотя мне ужасно не хотелось видеть ее в голубоватом свете экрана. Так она казалась мертвой.
Но в спальне никого не было, и телевизор молчал. Одеяла и подушки в беспорядке валялись на большой кровати, которую мама когда-то делила с моим отцом. Это из-за ее болезни он ушел. Он говорил, что ее выбор — чистое безумие. Что он не сможет с этим жить. В тот день, когда отец нас бросил, он просто остановился на дороге и попросил меня «пожалуйста, позаботиться» о матери и пообещать, что с ней ничего не случится.
Ничего себе просьба для ребенка, чья мать умирает от рака печени! У отца не было времени дать мне дальнейшие инструкции, поскольку через месяц или около того он и сам умер от сердечного приступа прямо на работе.
Голоса доносились с первого этажа. Обычно мама не засыпала в гостиной, но она с каждым днем становилась все слабее… Я заглянул в ванную и достал из шкафчика ее таблетки, чтобы они были под рукой, когда она проснется. Пробуждение для нее было равносильно вскрытию — так она сказала кому-то однажды, когда думала, что я не слышу.
В гостиной было темно. И телевизор выключен. Зато в кухне горел свет.
— Ну же, давай… — бормотал кто-то.
— Погоди секунду, — во втором голосе слышалось раздражение. — Тут тонкая работа…
— Да брось, Барнаби. Просто сделай это, и все. У нас ведь есть несколько миллиметров в запасе, верно?
— Чем точнее, тем лучше.
— Мы ее теряем. На нулевом давлении долго не протянешь. Переходи к стволу мозга.
