Демиров нарушил затянувшееся молчание:
— Продолжайте, пожалуйста, товарищ Мешинов, я слушаю вас очень внимательно.
— Нет, это вы продолжайте, товарищ Демиров, — угрожающе произнес Худакерем.
Секретарь райкома вырвал из своего блокнота лист бумаги, положил перед посетителем:
— Итак, пишите заявление. Вот вам бумага… Худакерем потряс блокнотом:
— У меня есть своя бумага!
— Вижу, но у вас очень маленький блокнот.
— Потому что мы и сами маленькие люди!
— Я не это хотел сказать. На листе из вашей записной книжки заявление может не уместиться.
Мешинов зло закусил губу и принялся размашисто писать, внизу замысловато расписался. Протянул листок Демирову:
— Вот, извольте.
Секретарь долго пытался прочесть, что там написано, однако не смог разобрать ни слова. Спросил:
— Что вы здесь написали? Худакерем буркнул:
— Мы не были буржуйскими детьми…
— Это похвально.
— Нет, не это похвально! — развязно сказал Мешинов. — Похвально другое то, что некоторые повесили над своими дверями колокольчики — словно верблюду на шею. И других собираются превратить в верблюдов…
Ему казалось, он сделал удачный намек на бусинку от сглаза. Демиров не понял его.
— В самом деле, что вы написали здесь, товарищ Мешинов? — повторил он вопрос.
— Я написал, что в районе мне не создают условий для работы и я прошу направить меня в распоряжение Центрального Комитета партии.
— Что же, мы так и сделаем, — согласился Демиров. — Направим, поезжайте.
— И поедем, поедем! Конечно, можете не сомневаться, мы скажем там кое-кому пару слов…
— Хоть две пары.
Демиров беззлобно улыбнулся. Однако Худакерему показалось, будто вся вселенная захохотала ему в лицо.
— Не забывайте, я — Худакерем!.. — выпалил он, вскакивая со стула. — Я это я!.. Я вам не мальчишка!.. Я вам не желторотый Сары, не какой-нибудь там подхалим курьеришка!.. Я вам не кто-нибудь!
Демиров не выдержал и расхохотался:
— Ну, комедия!
Мешинов ударил кулаком по столу:
— Прошу не оскорблять!.. Прошу не топтать нас ногами!.. Имейте в виду, еще не родился человек, которому было бы позволено не считаться со мной!.. Не доводите меня до самоубийства!.. Вот всажу в свое сердце пулю, припасенную для врага, для бандита этих гор — Зюльмата!
Он протянул дрожащую руку с синими вздувшимися жилами к столу, схватил свое заявление, разорвал его на мелкие кусочки, швырнул их к потолку.
Щеки Демирова побледнели, он поднялся из-за стола, возвысил голос:
— Товарищ Мешинов, призываю вас к порядку. Вы — коммунист, по-моему.
