Страшно красив | страница 6
Девчонка сделала несколько шагов в мою сторону.
— Они овцы, следующие за стадом. Они голосуют за так называемых популярных людей, потому что это просто. Красивая внешность, светлые волосы, голубые глаза, — она смотрела на меня, — это всегда просто распознать. Но если кто-то храбрый, сильный, умный, это сложнее увидеть.
Она взбесила меня, и я набросился на нее. — Если кто-то настолько умный, он может сообразить, как сделать так, чтобы выглядеть лучше. Ты можешь похудеть, сделать пластическую операцию, даже сделать чистку лица и отбелить зубы. — Я подчеркнул «ты» в предложении так, чтобы она знала, что я имею в виду её, а не просто какой-то собирательный образ. — Мой папа работает в новостях. Он говорит, что люди не должны смотреть на уродов.
— Так вот, что ты думаешь? — Она подняла темные брови. — Что, все мы должны переделать себя так, чтобы бы быть такими, какими ты хочешь нас видеть, Кайл Кинсгбери?
Я вздрогнул от своего имени. Я был уверен, что никогда не видел ее раньше. Но она, конечно, меня знала. Все знали. Возможно, была безответно влюблена в меня.
— Да, — сказал я. — Да. Это то, что я думаю. Это то, что я знаю.
Она подошла ко мне. Ее глаза были светло-зелеными, а нос длинным, с опущенным кончиком.
— Тогда тебе лучше надеяться, что ты никогда не станешь уродливым, Кайл. Ты уродлив сейчас, внутри, там, где это важнее всего, и если ты когда-нибудь потеряешь свою привлекательность, бьюсь об заклад, ты не будешь достаточно умным или сильным, чтобы вернуть её назад. Кайл Кингсбери, ты — чудовище.
Чудовище. Слово из другого времени и места. Это заставило меня подумать о сказках, и я почувствовал странное покалывание, как будто волосы на моих руках охватило огнем от ее глаз. Я отмахнулся.
— Эта тёлка в черном на английском была странной, — сказал я Трею, когда мы переодевались на физкультуру.
— Да, она и правда тебя напугала, — согласился он.
— Я десять лет смотрел на твоё уродливое лицо, меня ничем не напугаешь.
— Ага, конечно, так ты не поэтому так взбешен с тех пор, как мы ушли с английского?
— Нет. — Но это была правда. Когда эта девчонка сказала, что мне лучше никогда не становиться уродливым, когда она последний раз на меня посмотрела, показалось, что она знает всё обо мне, как, например, я плакал, когда мама уходила, потому что думал, что больше не увижу её (что оказалось не далеко от истины). Но это было глупо. Она ничего не знала.
— Как скажешь, — сказал Трей.
— Ладно, это было ужасно, — согласился я. — Ужасно, что такие люди вообще существуют.