Найя!
Мы не можем больше ждать.
Мы уезжаем смотреть птиц.
И мы отправились в дорогу. Камоа включил на полную мощность радио, так он волновался. От этого радио можно обалдеть, столько всякой информации, рекламы, круглых столов, сводок погоды. Однако мы все же смогли поймать очень далекую станцию, где передавали песню «Битлз» "Nowhere man", и это было здорово.
«Опель» Камоа быстро покрыл расстояние между двумя городами, обгоняя на своем пути другие машины. День стоял холодный, и стекла запотевали. Все много курили. Опускалась ночь. В маленьких селениях зажигали фонари, на дорогах — фары. Весь путь «опель» одолел за двадцать пять минут, но [153] нам казалось, что мы никогда не доедем. Когда мы добрались до соседнего городка, уже совсем стемнело. Камоа припарковал машину на первом попавшемся углу, и мы направились в сторону площади. Теперь еще больше похолодало, ясное небо с незыблемыми звездами чернело над головой. С моря дул ветерок. Мы поднялись по длинному проспекту, приглядываясь к деревьям на случай, если птицы поменяли место. С ними никогда не знаешь наверняка, они могут направиться, куда им заблагорассудится. Но на деревьях их не было. По улице со скучающим видом шли люди. Какая жалость, что никому из них не пришло в голову пойти поприветствовать птиц. Люди не умеют отличать важные события от второстепенных.
В конце улицы мы решили скостить путь и выйти на площадь с другой стороны. И вот на площади мы их увидели, вернее, сперва услышали. Там стоял такой гвалт, что он перекрывал шум моторов и автомобильные гудки. Все птицы на деревьях кричали разом, и их галдеж разносился по площади. На секунду мы остановились, чтобы послушать издалека это нескончаемое волнующее сплетение пронзительных звуков, которые исходили, казалось, одновременно отовсюду и, ни на мгновение не утихая, колебали воздух.
С этого момента мы решили больше не говорить; мы промолчали даже тогда, когда, выйдя из-за рощицы, к нам присоединилась Найя Найя. Мы медленно шли к их любимым высоким деревьям, и птичья перебранка становилась все слышнее. Теперь уже мы не обращали внимания на шум, издаваемый людьми, забыли о самих людях. Затаив дыхание, черепашьим шагом мы приближались к высоким деревьям. Лишь подойдя совсем близко, мы разглядели на ветвях нечто похожее на облако, скрытое за листьями. Рой юрких черных точек, которые раскачивались из стороны в сторону, махали крыльями, застыв на месте, или кружили вокруг вершин деревьев. Они больше походили на мух, чем на птиц. Их было так много, что различить каждую в отдельности не представлялось возможным. Они составляли как бы темное пятно среди деревьев. Гвалт стоял невероятный. Слышалась дробь, звучные удары, хрипловатые крики на фоне низкого, еле различимого постукивания и шума крыльев. Воздух, словно сгустившись, подрагивал.
