Найя Найя описывает круги над невидимой точкой и пристально всматривается в морские волны. Вокруг тишина, но не густая, не тяжелая, не давящая, не угрожающая, чистая, прозрачная тишина, непрестанно рождающаяся в центре воздушного круговорота.
Хорошо лететь в вышине, в этой безмолвной пустыне Плывешь, паришь, почти не двигая руками. Земля и море далеко внизу, плоские, неразличимые. Если тебе холодно, прижми руки к телу и падай свободно несколько секунд, пока не войдешь в теплую струю. Если ветер дует в лицо слишком сильно — летишь назад, а бывает, он дует порывами, и тогда ты покачиваешься, как на волнах, Птицам хочется лететь вслед за Найей Найей, но она уже слишком высоко. Птицы носятся над самой водой, издавая пронзительные крики, а она парит над ними в вышине. Еще [115] она видит внизу крошечные кораблики, которые медленно плывут, оставляя на водной глади пенные следы.
Найя Найя парит часами, не зная устали. Птицы и самолеты всегда куда-нибудь прилетают, а Найя Найя — нет, она никогда никуда не прилетает. Ее тело стало воздушным, сердце и легкие наполнены ветром. Она описывает широкие круги над заливом. Взгляд ее теряется в морской дали, он теперь похож на ветер, такой же неуловимый, плывет то туда, то сюда, ни на чем не останавливаясь. Как Найя Найя научилась летать? Она научилась дышать. Когда дует штормовой ветер и взмывают тяжелые самолеты, Найя Найя дышит медленно-медленно и отрывается от земли.
Что хорошо здесь, в вышине, — ты больше не встречаешь препятствий. Небо бескрайнее и пустое, нет здесь ни стен, ни окон. Взгляд плывет, летит, уносимый воздушными струями. Он больше не обращается внутрь, не замыкается на себе, не отражает никаких мыслей, никаких раздумий. Взгляд летит вместе с ветром, кружит над морем в воздушной круговерти. А волны все бьются о прибрежные камни.
Найя Найя летит. Она больше ничего и никого не ищет. Забыла о земле, ветер наполнил ее голову и развеял воспоминания. Она стала легкой, невесомой, просвечивающей насквозь, неосязаемой, неощутимой, словно легкий аромат в воздухе. Она так высоко, что никто не может ее увидеть. Так высоко, что сама не видит никого. Никто еще не залетал так высоко — ни птицы, ни самолеты. Она под самым небесным сводом, там, где облака рождаются из тумана и ползут, как мы по земле, только вверх ногами. Это страна, в которой нельзя жить. Она тоже совсем прозрачная, ее холмы и долины невидимы. Воздушные холмы мягкие и пушистые, пролетая над ними, чувствуешь, как они легко касаются твоего живота. В этой стране есть и города и реки: потоки с быстрым течением — струи ледяного ветра, куда ты на миг ныряешь, дома — воздушные ямы, в которые на миг проваливаешься, чтобы вновь вернуться в бескрайнюю, безмолвную пустыню, к подножию пологих, гладких, как зеркало, склонов. Ты почти не двигаешься, и в то же время ты в непрестанном движении: ведь ветер то и дело меняет направление. Хочешь спокойно полежать на спинке — и вдруг струи, потоки подхватывают тебя, опрокидывают и уносят вдаль. Медленно взбираешься на воздушную пирамиду по невидимым ступеням, а добравшись до вершины, прыгаешь [116] ласточкой вниз, долго скользишь по склону и падаешь в самую середину воздушного озера.
