Стовер спросил Мореля:
– А ты мог бы показать нам эти первые изображения?
– Конечно, если вы попросите, но предупреждаю, среди них есть призраки чуть искаженные, – ответил Морель.
– Прекрасно, – сказала Дора. – Пусть он покажет. Никогда не мешает немного поразвлечься.
– Я хочу их видеть, – продолжал Стовер. – Помню, что в фирме «Швахтер» было несколько необъяснимых смертельных случаев.
– Поздравляю, – сказал Алек, отсалютовав. – Вот вам и первый верующий.
– Да ты что, не слышал, идиот? – сурово отозвался Стовер. – Чарли тоже сфотографировали. Когда Морель был в Санкт-Галлене, среди служащих «Швахтера» начался мор. Я видел снимки в газетах. И я узнаю этих людей.
Морель затрясся и, грозно нахмурившись, вышел из комнаты. Поднялся невероятный шум.
– Вот, пожалуйста! – крикнула Дора. – Ты его обидел. Сходите за ним.
– Как у тебя язык повернулся – сказать такое Морелю.
– Но вы ничего не поняли, – настаивал Стовер.
– Морель – человек нервный. Не знаю, зачем нужно было его оскорблять.
– Вы ничего не поняли, – в ярости закричал Стовер. – Своим аппаратом он снял Чарли, и Чарли мертв; снял служащих фирмы «Швахтер», и там стали загадочным образом умирать люди. Теперь он говорит, что снял нас!
– Но мы живы, – заметила Ирен.
– Себя он тоже снял.
– Да неужто никто не понимает, что это шутка?
– Сам гнев Мореля подтверждает мою правоту. Я никогда не видел, чтобы он сердился.
– И все же Морель поступил с нами нехорошо, – проговорил человек с торчащими зубами. – Он мог бы нас предупредить.
– Я пойду за ним, – сказал Стовер.
– Никуда ты не пойдешь! – крикнула Дора.
– Пойду я, – предложил человек с торчащими зубами. – Я не скажу ему ничего плохого, попрошу прощения от имени всех, пусть продолжит объяснения.
Все столпились вокруг Стовера. Сами взволнованные, они пытались его успокоить.
Вскоре посланец вернулся.
– Он не хочет. Просит его извинить. Я не смог его привести.
Фаустина, Дора и пожилая женщина вышли из комнаты.
Потом в зале остались лишь Алек, человек с торчащими зубами, Стовер и Ирен. Спокойные, серьезные, они, казалось, были заодно. Затем ушли и они.
Я слышал голоса в холле, на лестнице. Погасли огни, дом наполнился бледным светом утра. Я настороженно выжидал. Все было тихо, лампы не горели. Они спят? Или притаились, чтобы меня схватить? Я просидел в засаде уж не помню сколько, весь дрожа; потом решил выйти из убежища (думаю, чтобы услышать собственные шаги, убедиться, что кто-то еще жив); я сам не замечал, что делаю, – именно этого, наверное, и добивались мои предполагаемые преследователи.
