— Не понимаю, в чем тут дело. Он самый законченный материалист из всех, кого я знаю. И совершенно неэмоционален, — сказала Приянка, когда нам принесли поп-корн.
— Ты не права, — возразил я, взяв полную пригоршню теплых хлопьев.
— Ты только посмотри на него: джинсы, телефоны, пицца и мотоциклы. Таковы его жизненные ценности. И каждые три месяца новая девушка. Когда-нибудь этому должен прийти конец, верно?
— Ну, что касается меня, то я счастлив с одной-единственной девушкой, — проговорил я с набитым ртом.
— Ты такой хороший. — Приянка мило покраснела и улыбнулась. Она взяла еще поп-корна и запихала его мне в рот.
— Спасибо, — сказал я, не переставая жевать. — Врум изменился. Он был совсем другим, когда пришел к нам работать.
— Раньше он работал в газете?
— Да, журналистом-стажером. Занимался проблемами современности. А знаешь, как называлась одна его знаменитая статья?
— Нет. И как она называлась? Кошмар! — Приянка смотрела на кого-то за моей спиной.
— Что случилось?
— Ничего. Просто не оборачивайся. Я увидела своих родственников с детьми. Только не это, — вздохнула она, опустив глаза.
Когда тебе говорят, что не надо куда-то смотреть, тебя охватывает неодолимое желание посмотреть именно туда. Краем глаза я увидел семью с двумя детьми за столиком в углу.
— А кому сюда ходить, если не детям? — пожал я плечами. — Расслабься, они сидят далеко от нас.
— Заткнись и не поднимай глаз! И расскажи мне о статье Врума.
— Хорошо. Заголовок такой: «Почему политики никогда не кончают жизнь самоубийством?»
— Как ты сказал? Довольно необычная тема.
— В статье говорится, что самоубийства совершают самые разные люди — студенты, домохозяйки, бизнесмены, служащие и даже кинозвезды. Но только не политики. И это кое о чем говорит.
— О чем именно? — спросила Приянка, не поднимая глаз.
— Как считает Врум, самоубийство — последнее дело, и люди сводят счеты с жизнью, если им действительно больно и худо. Вывод из этого такой: большинство людей способны на сильные чувства, но только не политики. Значит, страной правят бесчувственные люди.
— Bay! Вряд ли эта статья получила горячее одобрение редактора.
— Само собой. Но все же Вруму удалось ее опубликовать — редактор увидел ее уже в газете. И над Врумом разверзлись хляби небесные. Его не выгнали из редакции, но перевели в отдел «Общество», и он стал писать материалы для третьей страницы.
— Наш Врум? Стал писать на полосу светской хроники?
— Ему сказали, что у него приятная внешность и потому он годится для этого. Вдобавок ко всему он закончил курсы фотографии и мог сам делать снимки.
