— Это, скорее всего, наша последняя встреча. У меня всё готово. Посылку я собрала. Скоро пришлю её тебе, — Женя непринуждённо допивала свой кофе и говорила абсолютно спокойно, без нервов.
— Давай, тем более дедушка с бабушкой уже интересуются. На этот раз они нарисуют хороший портрет, не то что тогда. Мазню какую-то, — Монькина подруга была слегка напряжена, немного дёргалась и озиралась по сторонам.
— Я тоже на это надеюсь, прошлый портрет меня дико разочаровал. Думаю в этот раз у нас всё с тобой получится. Нам понравится портрет. Главное, чтоб у дедушки с бабушкой руки больше не дрожали. Ладно, мне пора. Жди посылку, — Женя напоследок обняла подругу и, не спеша, встала из-за стола. И вдруг, как назло, у Метиса зазвонил телефон. А зазвонил он, естественно, русским рингтоном, какой-то попсовой песенкой. У Мониной метёлки глаза поползли на лоб, а у Женьки чуть не случился инсульт — она, как рыба, безмолвно, губами начала заглатывать воздух. Метис, с тупой улыбкой, осматривал ошарашенных, незадчливых подруг, с понтом не понимая, что происходит. Женька, пятясь, смахнула салфетку, прикрывашую скрытый телефон-диктофон. Она попыталась его схватить, но Метис её опередил и резким движением выхватил из её рук убойный компромат.
Две побледневшие девчушки пулей вынеслись из кафе и куда-то побежали. Метис, тоже немедля, подорвал ко мне на хату. Тут же было принято решение бегом бежать в участок. Там мы всё рассказали, продемонстрировав запись — конечно, она ничего не доказывала, но её было достаточно, чтобы Женьку и Монину деваху взяли в душную разработку. По месту жительства Евгению не застали, друзья её в том городе тоже не знали где она находится. Наречённая Моньки дома в тот вечер не появилась. Наконец-то всё стало ясно. Это были они, неясно только зачем. Моня ходил мрачнее тучи, он клялся разорвать свою любимую напополам и отрезать ей руки, и сломать ноги, и оторвать башку, засунуть ей в жопу гранату и много чего ещё он грозился сделать.
Оно и понятно. Гадюка, которую он пригрел у себя на груди, организовала беспрецендентное покушение. Как же человек может так отплатить за добро и заботу? Что у этого человека в голове? Как мыслит это животное, уже даже не человек. Я помню, он мне тогда признался, что если бы её увидел, то не задумываясь мочканул бы. И пускай сажают или стреляют. У него не укладывалась в голове вся эта ситуация. Вся эта несправедливость. Вся эта бессмысленность. Не мог этого понять и я.
