— Нет, я найду его, я найду… — яростно зашептала Виктория, снова переходя на бег. — Я найду его, я найду его, я найду его… — по щекам девушки заструились слёзы, и она несколько раз моргнула. — Я найду, я найду, я найду его…
Она бежала, без конца повторяя эти слова, как заклинание. Коридорам, залам и лестницам не было конца. Она никогда не попадала дважды в одно и то же помещение. Или просто не обращала на это внимание. Так же, как и на время. Только невыносимая усталость, в конце концов, подсказала ей, что она не может бегать так вечно.
И тогда Виктория упала на пол прямо на том же месте, где её застало бессилие.
— КЕРИН!!! — её отчаянный крик прозвучал громко и гулко в просторной комнате с высоким потолком, отскочил от стен и отозвался эхом где-то этажом выше, а потом справа, а потом ещё внизу, и казалось, понёсся дальше по всему замку.
Сквозь прикрытые веки Виктория чувствовала тёплый свет. Это было очень приятное чувство, как будто в лицо ей били нежные лучи восходящего солнца. Она лежала на чём-то мягком и шелковистом — возможно, на траве, и в лицо её, поднятое к небу, дышал свежий, совсем молодой ветер, налетавший с гор и приносивший запахи трав и снега. Не хотелось открывать глаз, чтобы осмотреться вокруг. Вдруг всё это лишь сон и на самом деле она лежит на полу в мрачном Блунквилльском замке?
— Тора! Тора, открой глаза, не бойся… — голос Мэтта. Чуть хрипловатый, очень красивого тембра. Самый знакомый, самый любимый голос на свете. — Не бойся, я рядом…
— Нет… — девушка помотала головой, не поднимая её с земли и не открывая глаз. — Ты не рядом, Мэтт… Ты так далеко… Ты бросил меня!
Твёрдая рука ласково коснулась её лица. Виктория всхлипнула и на щеке осталась мокрая дорожка от скатившейся слезинки. Девушка подняла руку и накрылась ладонью ладонь брата.
— Мэтт… — задыхаясь от слёз, прошептала она. — Я-я сейчас отк-крою глаза, а ты…ты у-уйдёшь…
Он коротко рассмеялся, и она ощутила совсем рядом его дыхание.
— Нет, я не уйду, глупенькая! Я никогда тебя не брошу, ты же знаешь… Давай, смелее! Или ты весь день собираешься так лежать?
— Нет… — отозвалась Виктория.
Она зажмурилась, покачала головой, а потом с усилием распахнула глаза. В их голубой глубине отражалось синее-синее небо. Рядом сидел Мэтт: одна нога согнута, другая вытянута по траве, лицо закрыто руками. Весь его вид выражал такую скорбь, что Виктории захотелось плакать. Но у неё уже не хватало на это слёз. За последние семь дней она, кажется, выплакала весь свой жизненный запас.