И не сказав больше ни слова, Керин развернулся и ушёл. А Виктория вдруг с тоской подумала, что чем больше ответов она находит, тем больше перед ней возникает новых вопросов. Вздохнув, девушка повернулась и побрела в противоположном направлении.
ГЛАВА 14
ЗА ТОЙ ДВЕРЬЮ НИЧЕГО НЕТ
— Мэтт! — всплеснула руками Виктория. — Что на этот раз с твоей спальней?
Было раннее утро: собственное солнце в комнате Виктории ещё даже не взошло. Солнце Мэтта, которое подчинялось его собственной странной фантазии и светило в совершенном несоответствии с солнцем Виктории, что было ужасно неудобно, сейчас вовсю заливало его спальню своими лучами. Солнце было раскалённым докрасна и таким огромным, что походило на висящий за окном воздушный шар.
— Мэтт? Что творится у тебя в комнате? — громче повторила Виктория, делая шаг через порог.
Мэтт, жонглирующий снежками, наконец-то, заметил сестру, повернулся к ней и расплылся в довольной улыбке. Снежки полетели ему под ноги. Весь пол спальни покрывал толстый слой пушистого, ослепительно белого снега. Люстра обросла сосульками, снежные шапки покрыли шкаф, стол и стулья, ледяная корочка поблёскивала поверх одеяла на кровати. В воздухе кружились пёрышки снега; снегопад валил с потолка плотными хлопьями. Мэтт, облачённый в меховую куртку и чёрную вязаную шапочку, надвинутую на самые глаза, казалось ничуть не замёрз, хотя изо рта у него шёл пар, а щёки покраснели.
Виктория сделала ещё несколько шагов вперёд, остановилась, и, поёживаясь, снова осмотрелась. Мэтт всё никак не мог угомониться со своей комнатой. Сколько именно дней они провели в Блунквилле сказать было достаточно трудно из-за этой путаницы со временем, но, по мнению Виктории, прошло уж никак не меньше недели. И всё это время, изо дня в день, Мэтт с неугомонной страстью переделывал свою спальню. В одно утро Виктория обнаруживала здесь пиратскую пещеру с сундуками сокровищ по всем углам, на следующий раз это был салон автобуса или покосившаяся хижина, сквозь широкие щели в стенах которой свистел ветер, а затем — весьма современная квартирка с рельефными обоями и жалюзи на окне. Мэтт жалел только об одном: здесь не было электричества и ни один технический прибор не работал — а ему очень хотелось послушать свою любимую рок музыку. Его единственным утешением была игра на гитаре, но Мэтт сетовал, что это всё равно было не то.
Виктория об электричестве не жалела. Её любимой музыкой стали песня ветра в поле и звон ледяных океанских брызг и нежный шелест листьев и шёпот дождя в ночи. Она даже совсем не расстраивалась, что так и не посмотрела тогда "Паззл ТВ". Более того, мысли о чём-то подобном просто ни разу не приходили ей в голову.