Дело в том, что скифы никогда не видели ослов. И, главное, не слышали ослов. Они настолько отгораживались от всего иностранного, что не приобрели себе даже ослов, а свои ослы у них не водились. И когда персидские ослы заревели, скифские лошади так шарахнулись от этого рева, что скифы, как ни старались, не могли повернуть их назад на врага.
В общем, скифские лошади оказались не на высоте. И сами скифы оказались не на высоте. И все их отечество оказалось не на высоте.
Потому что не может отечество быть на высоте, если это отечество — только отечественное.
Александр Македонский в борьбе с привилегиями
1.
Отправляясь в поход на персов, Александр роздал все, что имел, а себе, по собственному признанию, оставил только надежду.
Так почему же наши правители поступают наоборот? Они все забирают себе, а нам оставляют только надежду.
2.
В безводной пустыне, когда армия погибала от жажды, Александру поднесли полный шлем воды.
Но царь отказался. Царь сказал:
— Если я один буду пить, мои воины падут духом.
Так Александр открыл секрет, что должен делать правитель, чтоб народ его не пал духом в трудные времена.
Но в наше время это опять засекречено.
3.
Однажды Александр признался, что если б он не был Александром, то хотел бы быть Диогеном. То есть вовсе ничего не иметь.
Он старался ничего не иметь. Но эта привилегия не для царей, у царей другие привилегии.
Когда Александр Македонский освободил евреев от персидского владычества, он установил у них мягкий, почти не оккупационный режим, еще более мягкий, чем был при персах.
Евреи были ему благодарны и назвали Александрами всех мальчиков, которые в тот год родились.
Через двадцать лет, когда мальчики выросли, все двадцатилетние мужчины в Иудее были Александрами, так что их невозможно было отличить друг от друга. Поэтому они стали называть друг друга по отчеству, то есть с большим уважением, чем называли прежде.
А еще через двадцать лет все евреи в Иудее стали Александровичами, поэтому в отчествах отпала необходимость, и они снова стали называть друг друга по именам.
Уважения стало меньше, но прибавилось сердечной близости, и все евреи стали как одна семья. Впоследствии это чувствовалось при каждом оккупационном режиме.
Прожив не так уж много лет, он много в жизни потрудился. В год Обезьяны он родился, в год Лошади покинул свет.
И этот путь, такой знакомый, конечно, каменист и крут, но подтверждает аксиому, что человека создал труд.
