– Но мы не трогали внедорожники, – закричал Семенов, – мы их вообще не смотрели! Только старые магнитофоны вытаскивали. Какое убийство, о чем вы говорите?
– Его убили, чтобы скрыть твои преступления, – безжалостно подвел итог Сангеев. – Ты лучше не зли меня. Одевайся быстрее, пойдем с тобой в милицию, как раз увидишь своего друга.
– Он сможет подтвердить, что мы машины не трогали. Даже деньги у Мелентьева не взяли.
– Он уже подтвердил. А когда ты должен был эти внедорожники открывать?
– Завтра утром, – сообщил Владлен, даже не понимая, что именно он говорит. Впрочем, и понимая, он бы все равно не осознал меру своего падения.
– Одевайся, – коротко приказал Сангеев, – проедем туда и устроим вам очную ставку. Сколько машин ты должен был завтра открыть.
– Пять или шесть.
– Точнее.
– Не знаю.
– Чьи машины, ты знаешь?
– Ничего не знаю. Он сказал, что покажет мне машины завтра. Я еще удивился, где могут в нашем городе одновременно стоять шесть внедорожников. У нас таких мест нет.
– Он бы нашел тебе хлебные места, – тяжело выдохнул майор, – а после того, как ты открыл бы эти машины, они бы тебя пристрелили. Безо всякой пощады. Просто так.
– Если бы я понял, что это убийцы, я бы отказался открывать машины.
– Тогда убили бы сразу.
– Ничего не понимаю…
– Ты много чего не понимаешь, Владлен. И самое главное – зачем им нужно столько машин? Куда они их денут, как сумеют вывезти отсюда и продать?
– Я так понял, что машины ему нужны не для продажи. У них действительно был какой-то эксперимент.
– Ты или законченный идиот, или пытаешься сделать идиота из меня, – рассердился Ильдус. – Одевайся! Пойдем быстрее. Уже совсем поздно.
– Сейчас оденусь. А Карпатова действительно убили?
– Нет, отвезли в санаторий для ветеранов войны. Одевайся быстрее. Я тебя жду.
Владлен вышел в другую комнату. Сангеев покачал головой, подошел к окну. Как можно быть настолько наивным! Или настолько бесчувственным. Кажется, ему абсолютно все равно, что происходит в этом мире. Он живет в своей пыльной квартире, проводит здесь большую часть времени и вполне доволен собой. А если учесть, что ему платят неплохие деньги за несложную работу, то какие могут быть претензии к этому тридцатипятилетнему инфантильному дебилу, который так и не понял главных ценностей своей жизни?
Семенов вышел из спальной. Он уже был одет.
– И возьми деньги, которые тебе дали, – предложил майор, – может, там они понадобятся.
– Уже взял, – грустно сообщил Владлен. – Я сразу понял, что вы захотите их у меня отнять.
