Но Филипп ничего провокационного не произносил.
— Когда приедешь в гости? — Спрашивал он и смеялся.
— Не могу, Филипп, родной, строю счастливое будущее, — кряхтел Ильин, соображая, что подумают чекисты, слушающие телефон, после этого панибратского «когда приедешь в гости?» и добавил, — Пропадут они тут без меня.
— Ну, вот. А я тебе хотеть познакомит с нашей звездой! — говорил Филипп и снова смеялся.
— Я на противоправные контакты не хожу, милый, у меня жена. И что характерно, я давно забросил это дело! А потом: лучше уж вы к нам, я тебя со своей «Звездой» познакомлю, со всей редколлегией, у меня тут такие звездочки, будь здоров.
— Спасибо, на здорофье не жалуюсь, — подхватил Филипп, похохатывая, Та ньет, ты не то подумал. Звезда — не шоу, а фламандской живописи, наша гордост, живой гений! — восклицал Дескитере и опять заливался коротким полагающимся смехом.
Ильина бросало в холодный пот, при мысли, что телефонная станция может отнести расходы за переговоры с Бельгией на счет редакции. Но он старался держать себя в руках.
— Я не верю в гениев в женском обличье, Филенька. Хотя, может быть, у вас другой уровень цивилизации, когда и даму пропускают на вершину искусства. Так ты говоришь, она талантлива? И, очевидно, красива?
— М-м, ей сорок семь лет. Она отчень привлекательная, у нее есть замечательный муж, прелестный дом. Четверо детей.
— Сколько?!.
Ильин почесал за ухом, повернувшись к зеркалу. Ему нельзя было покидать страну, слишком устойчивая тишина на площади Ногина и в Кремле, слишком затянувшаяся беспокойная тишина. Генсек отчалил открывать Америку, стоял вопрос о том, чтобы записать и его, Ильина, в третий эшелон сопровождения, но пока все молчали.
Да и сердце пошаливало последнее время. Словом, какая там Бельгия с ее живописью. Но Филипп его зацепил за живое. Ильин не мог не понимать, что теперь тональность общения с Западом станет совершенно иной, в моду входит «Культурный обмен». Может быть, это шанс угодить и попасть в обойму.
Поразмыслив, Ильин решил попытаться выйти на кураторов и попробовать закинуть в Бельгию племянника, сына троюродной сестры по отцовской линии. Он работал в газете второй год, но негде было развернуться парню. А потенциал у него был, да плюс администраторский талант. Ильин, у которого катастрофически лысела голова, а виски стали седыми, в последнее время много думал о старости. А парня с таким материалом, да еще на тему искусства, можно протолкнуть и на радио, и в «Советскую культуру», а может быть, и на телевидение…
