Глаза Кэтрин расширились.
— Бедняжка.
— Она, должно быть, имела на него какое-то влияние, — пожал плечами Лео. — Впоследствии он женился на ней и у них родилось шестеро детей.
— Они мирно дожили до глубокой старости?
Лео покачал головой, с ленцой приближаясь к Кэтрин.
— Томас вернулся во Францию, где ему и пришел конец у Кастильона. Но французы поступили весьма цивилизованно и возвели ему памятник на поле битвы.
— Не думаю, что он заслуживал каких-то почестей.
— Не будьте строги к этому парню — он делал лишь то, чего требовало его время.
— Он был варваром, — возмущенно возразила девушка. — Вне зависимости от времени. — От ветра золотистый локон выбился из тугого пучка волос и упал ей на щеку.
Не в силах сдержаться, Лео протянул руку и заправил выбившуюся прядь ей за ухо. Кожа Кэтрин была мягкой и гладкой, как у младенца.
— Таково большинство мужчин, — произнес Лео. — Только теперь у них больше правил. — Он снял шляпу, положил рядом с Кэт и посмотрел в ее запрокинутое лицо. — Можно нацепить на мужчину галстук, научить манерам, заставить выезжать на балы, но едва ли кто-то из нас по-настоящему цивилизован.
— Судя по тому, что я знаю о мужчинах, — сказала она, — не могу не согласиться.
Лео насмешливо посмотрел на нее:
— И что же вы знаете о мужчинах?
Кэтрин выглядела серьезной, в чистых серых глазах проступили оттенки зелени.
— Я знаю, что им нельзя доверять.
— Я мог бы сказать то же самое о женщинах. — Лео снял сюртук, бросил на стену и поднялся на холм посреди развалин. Обозревая окрестности, он не мог не думать о том, стоял ли вот так Томас из Блэкмера на этом же самом месте, глядя на свои владения. А теперь, столетия спустя, поместье принадлежало Лео, и он мог делать все, что захочет, устраивать его и править, как вздумается. Он отвечал за всех и вся.
— Как вам вид оттуда? — услышал он голос Кэтрин снизу.
— Необыкновенно. Поднимайтесь, если хотите.
Она отложила альбом и принялась взбираться на склон холма, приподнимая юбки.
Повернувшись, чтобы посмотреть на девушку, Лео позволил взгляду задержаться на ее стройной очаровательной фигурке. Ей повезло, что средневековье давно миновало, подумал он, в душе улыбнувшись, а не то ее бы похитил какой-нибудь лорд и насладился ее прелестями. Но веселье быстро испарилось, когда он представил, примитивное удовольствие — заявить на нее свои права, схватить на руки и унести куда-нибудь, где земля помягче.
Всего на мгновение он позволил себе задержаться на этой мысли… вот он опускается на ее тело, срывает одежду, целует грудь.
