, который является отдельной собственностью внутри основного поместья. И в отличие от остальной части поместья, копигольд может быть заложен, куплен или продан по желанию лорда.
— Хорошо, — сказал Лео, — поскольку лорд — это я, и я не хочу закладывать или продавать что-либо, всё в порядке, не так ли?
— Нет.
— Нет? — Лео нахмурился. — Согласно закону о майорате, лорд всегда сохраняет за собой свои земли и имение. Это неотчуждаемая собственность. И ничто не может изменить этого.
— Всё верно, — согласился Меррипен. — Но майорат, который ты унаследовал — это старый особняк. Тот, что расположен в северо-западной части имения, на пересечении двух рек.
Лео отставил свою наполовину опустошенную тарелку и ошеломлённо уставился на зятя:
— Но это же груда камней, заросшая кустарником. Ради бога, тот особняк был построен ещё во времена Эдуарда Исповедника[6].
— Да, — сухо ответил Меррипен. — Это и есть твой настоящий дом.
Всё больше и больше раздражаясь, Лео заявил:
— Мне не нужны эти развалины, я хочу вот этот дом. В чём, собственно, проблема?
— Могу я объяснить? — нетерпеливо вмешалась Беатрис. — Я уточнила все термины, и теперь разбираюсь в этом лучше остальных.
Вместе со своим питомцем, хорьком Доджером, на плече она присела рядом с мужчинами:
— Видишь ли, Лео, исконный главный дом был разрушен ещё несколько столетий назад. И один из предков Рэмси приобрел эти самые четырнадцать акров земли и возвёл на них новый особняк. С тех самых пор Рэмси-Хаус переходил по наследству каждому последующему виконту по заведенному порядку. Но последний лорд Рэмси — тот, что был до тебя — нашёл способ передать отчуждаемую собственность, включая копигольд, своей вдове и детям. Это называется преобразованием копигольда во фригольд [7], и он принадлежит им пожизненно. Таким образом, Рэмси-Хаус и четырнадцать акров прилегающих земель отошли во владение графине Рэмси и ее дочери Ванессе Дарвин.
Лео недоверчиво покачал головой:
— Почему мы не выяснили это раньше?
— Похоже, вдова, — отозвалась Амелия угрюмо, — не была заинтересована в имении, пока оно было в упадке. Но теперь, когда оно стало таким красивым после реставрации, она известила нашего поверенного, что намерена вступить во владение.
Праведное негодование охватило Лео:
— Будь я проклят, если позволю кому-либо отобрать у Хатауэев Рэмси-Хаус! Если потребуется, я обращусь в суд лорда-канцлера в Вестминстер.
Меррипен устало потёр уголки глаз:
— Суд не возьмется за это дело.
