— Ты говорил с Лео? — спросила она.
— Да, любимая, — Гарри снял сюртук, повесил его на спинку кресла и подошел к постели. — Он хотел поговорить о Кэт, как я и думал. Я рассказал ему всё, что мог, о нашем с ней прошлом.
— Что ты обо всём этом думаешь? — Поппи знала, что муж умел ловко угадывать мысли и мотивы других людей.
Гарри развязал галстук, который теперь свободно повис на шее.
— Мне ясно то, что Рэмси переживает за Кэт сильнее, чем ему хотелось бы. И мне это не нравится. Но я не стану вмешиваться, пока Кэт не попросит о помощи.
Он легко и чувственно коснулся обнажённой шеи жены, отчего Поппи задышала чаще. Он осторожно ласкал кожу, под которой бешено бился пульс. Глядя, как постепенно румянец проступает на её лице, он хрипло сказал:
— Отложи книгу.
Пальчики на ногах Поппи поджались под простынями.
— Но я ведь как раз дошла до самого интересного, — сдержанно ответила она, поддразнивая его.
— Это и вполовину не так интересно, как то, что сейчас произойдёт с тобой.
Стянув с неё покрывала нарочито неторопливым движением и оттого заставив её задохнуться, Гарри опустился на неё… и книга упала на пол, всеми забытая.
Кэтрин надеялась, что Лео, лорд Рэмси, будет держаться подальше от Гемпшира ещё довольно долго. Вероятно, когда пройдёт время, они смогут притвориться, что того поцелуя в саду никогда не было.
Но, между тем она не переставала задаваться вопросом… почему он это сделал?
Скорее всего, он просто развлекался за её счет, обнаружив ещё один способ лишить её душевного равновесия.
Если бы жизнь была справедлива, мрачно размышляла Кэтрин, Лео оказался бы толстым, низкорослым, рябым и лысым. А вместо этого он был здоровым красивым мужчиной, ростом в целых шесть футов. У него были тёмные волосы, светло-голубые глаза и ослепительная улыбка. Хуже всего то, что Лео вовсе не выглядел повесой. Он выглядел здравомыслящим, чистым, честным, самым приятным джентльменом, которого можно было когда-либо надеяться встретить.
Иллюзия пропадала, как только он открывал рот. Лео был совершенно безнравственным типом, способным бесцеремонно выражать свои мысли при любых обстоятельствах. Он не проявлял уважения ни к кому, и менее всего к самому себе. За год, прошедший с их первой встречи, он продемонстрировал почти все нежелательные качества, которыми мог обладать мужчина, и при любой попытке исправить его, вёл себя ещё хуже. Особенно, если исправить его пробовала Кэтрин.
Лео, человек с прошлым, никогда, даже из приличия, не пытался это прошлое скрывать. Он честно признавал своё былое беспутство, пьянство, привычку волочиться за каждой юбкой и драки, непозволительное поведение, которое не раз едва не подводило семью Хатауэй к катастрофе. Из всего этого можно сделать лишь единственный вывод: ему нравится быть негодяем, или, по крайней мере, обладать репутацией оного. Он в совершенстве освоил роль пресыщенного аристократа, в его глазах отражался цинизм человека, который в возрасте тридцати лет уже всё испытал.
