Пуся оглянулась на дом, где жила сестра, сердце ее неприятие вздрогнуло, — из дверей кто-то вышел. Она затопталась на снегу, словно пойманная на месте преступления, и искоса она пригляделась к вышедшей женщине. Нет, это была не Ольга, а ее квартирохозяйка. Женщина стояла у дверей и, заслонив глаза от солнца, пристально всматривалась в даль. Потом она приоткрыла дверь в избу и что-то крикнула. Тотчас вокруг нее образовалась группка людей, все они заслоняли глаза от ослепительного блеска снега и солнца и смотрели в одном направлении.
Федосия Кравчук тоже вышла, заметив движение на улице. Она взглянула туда, куда глядели все. Сердце у нее на минуту остановилось и вдруг заколотилось бешено, стремительно, как язык набатного колокола. По дороге, медленно приближаясь к деревне, шла группа людей. Они шли сомкнутыми рядами, на солнце поблескивали штыки.
— Немцы идут? — заговорили перед избами.
— Мало их тут было, новых нам надо…
— Что они думают, что найдут еще у нас жратву?
— Это не немцы, — натянутым, как струна, срывающимся голосом сказала вдруг Банючиха. — Родные вы мои, да посмотрите же, это не немцы!
— С ума ты сошла, что ли, кто же еще может быть?
— Наши, боже милостивый, — наши идут…
— Смотрите хорошенько, бабы, как же наши могут так итти? Среди бела дня прямо по дороге?
— Мама, да ведь звезды на шапках, звезды! — пискливо крикнул Гриша Банюк.
— Что ты говоришь? Ты видишь, хорошо видишь?
Яркий блеск слепил глаза и мешал смотреть. Они отчаянно напрягали зрение, пытаясь разглядеть подходивших.
— Наши? Немцы?
— Какое там наши, — почудилось Гришутке… Смотрите, немцы спокойно стоят на постах и не думают стрелять…
— А Гриша прав, — объявил вдруг Александр, — шапки наши…
— Наши?
— Только радоваться-то нечему, приглядитесь-ка, теперь видно.
Они умолкли. Да, теперь действительно было видно. По дороге шел отряд красноармейцев. Собственно не шел, а тащился по снегу, а рядом двигались вооруженные немецкие конвоиры.
— Наших пленных ведут, — пронесся отчаянный шепот.
— Наших ведут…
На улице собиралось все больше народу. Толпа широко раскрытыми, полными ужаса глазами смотрела на приближающуюся группу. Было видно, что они идут с трудом, с мучительными усилиями. Солдаты грубо покрикивали на них.
— Боже милостивый, и раненых ведут…
— Валенки у них забрали, босиком идут…
— Весь в крови, смотри, Саня…
Проходящий мимо немец свирепо заорал, но они не обратили на него внимания и продолжали сосредоточенно и молча глядеть на приближающееся шествие.
