Дети обступили брата. В лунном свете, льющемся из окна, были ясно видны его светлые волосы, раскидавшиеся вокруг лица, рот, широко открытый в последнем крике. Зина осторожно коснулась пальчиком пятна крови на куртке.
— Что это?
— Не трогай, — сурово сказал Саша. — Это сюда в него выстрелили, правда, мама?
— Сюда, сынок, сюда, — шепнула она глухо, перебирая пальцами мягкие волосы Мишки. Вот и нет его. Еще так недавно он прятал за пазуху ломоть хлеба для Олены и осторожно, на цыпочках выходил из избы. Она была уверена, что ему удастся, что он проберется к сараю. А вот вышло иначе.
— Не надо было пускать Мишку, — плаксиво сказала вдруг маленькая Зина.
— Надо было, доченька, надо было, — простонала она глухо. — Ох, надо было, надо…
— Тетке Олене там не дают есть, — мужским низким голосом объяснил Саша.
— Да, сынок, да… — подтвердила она. — В одном отряде с батькой тетка Олена… И вот как ей пришлось. Пропадет, ни за что теперь пропадет Олена…
— Может, я ей хоть картошки отнесу, с вечера в горшке осталась, — сердито буркнул Саша.
— Нет, сынок, теперь уж никому не пробраться к сараю, уж они теперь во все глаза смотрят… Зря только пропадешь, без пользы… Видишь, вот, казалось, что никого нет у сарая, а Мишку углядели…
— Меня бы не углядели, — упирался Саша.
— Глупо ты говоришь и даже нехорошо… Когда уж Мишка не прошел, значит, там никому не пройти, никому…
Саша умолк. Мать глядела на лицо убитого и мягко гладила его волосы.
— Ну, где же мы его похороним? Утром они начнут шляться, искать. Отнимут, если найдут.
— В саду похоронить… — предложил Саша.
— Как можно в саду? Услышат, выследят… Да и земля жесткая, как камень, могилы не выкопаешь, разве только снегом забросать…
В полной беспомощности они стояли вокруг стола с убитым.
— Что же делать?
— Надо в избе похоронить, — шепнула Малючиха.
— В избе? — удивилась Зина.
— А где же? Будет лежать в своей избе, останется с нами… Больше ничего не сделаешь…
— Здесь, в избе?
Она беспомощно оглянулась.
— Нет… В сенях можно…
Они вышли в сени. Сени были маленькие, тесные. Малючиха рассматривала глиняный пол.
— Вот здесь будем копать. Дай, Саша, лопату, вон она за дверьми стоит.
Она перекрестилась, наметила лопатой очертание могилы и налегла ногой на лопату.
Земля была жесткая, утоптанная за много лет множеством ног. Лопата не шла. Земля упорно сопротивлялась. Женщина быстро запыхалась.
— Теперь ты, Саша…
Он упрямо копал, высунув от усилий язык до самого подбородка. Зина присев на корточки, отгребала руками землю, набивавшуюся ей под ногти.
