— Ноги-то, видно, отморожены, вон как тащится.
— Никто его сюда не звал, сидел бы дома да грелся у печки, сколько влезет… Так нет, нашей земли ему захотелось!
На улице сбегался народ.
— Откуда ты его взяла, Терпилиха?
— Хо, хо, смотрите-ка!
— А вам что? Не видите, пленного веду? А вы бы лучше тоже поискали по сараям да хлевам, чем глаза-то таращить. Они теперь расползлись, как тараканы, надо поискать!
— Правильно говорит, — заметил хромой Александр. — Ну-ка, бабы, поищем, куда там они забрались.
Все разбежались, хватая вилы, лопаты, топоры.
— Вместе пойдем, вместе!
— Кучей веселей!
— Ого, Ленька боится, как бы где на немца не наступить…
— Коли надо, я так наступлю, что он и не пикнет!
— Ну, ну, бабы, — успокаивал их Александр, — поменьше болтайте.
Они пошли всей толпой от избы к избе. Обыскивали сараи, заглядывали в конюшни. Дети путались под ногами, радостно пищали.
Прибежал запыхавшийся Сашко.
— У нас в хлеву немец!
Толкая друг друга, они кинулись туда и с гордостью вывели трясущегося от страха фрица. Красноармейцы, которые тоже обыскивали деревню, улыбались, встречая баб, но те знали все углы и закоулки.
— Ну, что, ребята, у кого больше пленных?
— У вас, у вас, — смеясь, признавали бойцы.
— Где их комендант? — волновался Шалов. — Поищите, ребята, неужели сбежал.
Они осмотрели убитых немцев. Фельдфебель, солдаты…
— Капитан, ищите капитана!
А Вернер лежал в глубоком снегу за сараями. Один глаз вытек, выбитый ударом приклада. Но другой прямо смотрел в раскинувшееся над головой небо. Невыносимая боль разрывала голову. Казалось, что по черепу безустанно бьет огромный молот. В горло лилась кровь. Вернер торопливо глотал, глотал ее, захлебывался, а она все текла, точно из бездонного колодца. Мучительные судороги гортани сотрясали все тело.
Он устремил единственный глаз в далекую лазурь, словно ища там ответа. И тут он увидел радугу. Огромный полукруг, раскинувшийся из конца в конец горизонта, сверкающую ленту, связывающую небо с землей. Сияли мягкие, насыщенные светом краски. В отуманенной голове мелькнуло воспоминание, — где это он видел такую радугу? Ах, да, перед этой вьюгой… Как тогда сказала баба? Она подтвердила, что радуга — доброе предзнаменование.
Капитан Вернер застонал. Радуга была добрым предзнаменованием — не для него. Радуга радостно сияла, но он уже не видел ее, погруженный в тьму.
