Знакомую до последней кочки землю покрыла только лишь темнота, и знакомая земля стала непонятной, пугающей.
Родька шагал, вглядывался вперед, и в эти минуты он готов был верить во все: в нечистую силу, которая в любую минуту может вывернуться из-под ног, в мертвецов, что поднимаются из могил, в бога - великого и страшного, глядящего сейчас откуда-то с черного неба. И все-таки он шел вперед, и все-таки он должен был проверить, сам узнать, услышать своими ушами, иначе не будет его душе покоя.
- Ой! - раздалось сзади слабое восклицание.
Родька и Венька, толкнув друг друга, повернулись к Ваське Орехову.
- Ты что?
- Ногу подвернул. Дальше не пойду.
- Так мы тебе и поверили. Только что целехонька нога была.
- Скажи прямо: душа в пятках.
Васька перестал стонать.
- А неужель не страшно?..
- Вставай! - схватил его за воротник Венька. - Или силой потащим.
- Тащите не тащите, не пойду. Я вам правду говорю: нога подвернулась.
- Мы тебе живо ее вылечим. - Венька сильнее тряхнул Ваську. - Ну, долго возиться?..
- Пусти-и! Не пойду, сказал же.
- Ладно, Венька, черт с ним, пусть здесь остается, - зашептал Родька. - Провозимся с ним, опоздаем. Времени и так нету.
- Мокрая курица ты, не товарищ. Треснуть бы по шее разок. Сиди тут, коли так.
Родька и Венька плечо в плечо двинулись дальше. Венька еще поругался немного и замолчал. Уж слишком был страшен и неприятен собственный голос в этой мертвой тишине.
Они приближались к церкви, но по-прежнему впереди ничего не было видно. И лишь с напряжением, до боли вглядываясь в темноту, можно было не столько увидеть, сколько ощутить впереди себя кирпичную громаду, закрывающую полнеба.
А вокруг церкви - кладбище. Оно старое, заброшенное, давно уже не хоронят на нем покойников. Но кому не известно: чем заброшенней кладбище, тем скорей можно ждать на нем всякой нечисти.
Венька остановился.
- Родька! Слышь, Родька...
- Чего еще? - приглушенным шепотом спросил тот.
- Васька-то небось домой побежал.
- Ну и что?
- Он дома будет сидеть, а мы, как проклятые, в эту церковь полезем.
- Тоже струсил?
- Не струсил, а дурее Васьки быть не хочу. Больно мне нужна эта церковь. Пропади она пропадом, плевать на нее!
- А зачем тогда пошел?
- Да ни за чем. Ежели б вместе, а то вон Васька-то...
Родька вдруг почувствовал, какое это несчастье остаться вдруг одному в этой тишине, среди влажной ночи. Одному перешагнуть за церковную ограду, одному пройти мимо старых могил, одному влезть в церковь, одному там ждать... Это невозможно! Лучше отказаться, повернуть домой. Повернуть?.. А завтра опять гляди на церковь, мучайся, думай, как бы попасть в нее. Все равно придется рано или поздно идти. Нельзя отпускать Веньку! Нельзя оставаться одному!
