— Сашенька, ну разве можно Таню так волновать? Ведь это все слышит ваш ребеночек! Что он подумает? Захочет ли появляться на свет? — Она, конечно, не могла не заметить, как Зимин с женой добрых полчаса орали друг на друга, и немедленно вылезла на кухню, стоило ему прийти налить себе кофе.
— А у него есть выбор? — Зимин никогда не умел придержать язык за зубами, особенно в разговорах с тещей.
Теща со смирением сглотнула и всепрощающе покачала головой.
— Я тебя понимаю, Сашенька… Сейчас вообще тяжело жить, особенно молодым. Но знаешь, я тут подумала: все можно исправить. Ты за выходные успокоишься, злость пройдет — вот в понедельник и съезди на работу.
— Зачем? — не понял Зимин.
— Попроси прощения, скажи, что устал, поэтому напрасно вспылил… Ведь человек же твой директор — а люди любят, когда к ним по-хорошему, по-доброму… Купи ему бутылку коньяка, наконец. Ему будет приятно.
— Чего? Может, мне и раком перед ним встать?
Теща поморщилась, но ей хватило смирения проглотить и это.
В общем, когда разговор плавно перешел к смертным грехам — гордыне в основном, — Зимин плеснул кипятком мимо кружки, попал себе на пальцы и со злости посоветовал теще засунуть божье слово в задницу.
Поворот Зимин и вправду едва не пропустил: в метели дорога сделалась чужой, неузнаваемой. Чернота за окном вдруг показалась пустотой: не видно было, поле вокруг или лес. Фары выхватывали из пустоты десяток шагов, и на этом мир обрывался в пропасть. И если бы трасса в самом деле вдруг закончилась обрывом, Зимин не успел бы затормозить. Он и поворачивал-то с трудом, в последний миг, только увидев перед собой сугроб по краю дороги.
Указатель мелькнул над головой, когда поворачивать было поздно: пришлось развернуться и ехать назад. Зимин думал, что, сойдя с трассы, и вовсе увязнет в снегу, но на удивление дорога оказалась чистой. И, конечно, пустой — наконец фары «рено» перестали светить в глаза. Зато по ее краям намело столько снегу, что непонятно было, сможет ли «девятка» разъехаться со встречной машиной. Но навстречу никто не попался — нормальные люди в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят.
От одиночества в пустоте стало немного жутковато. Мир существовал только там, где шла машина, — не мир, а крохотный движущийся пятачок. И лишь снежинки — то ли звезды летящей в тартарары вселенной, то ли броуновские частицы — наполняли пустоту.
Тесть, весьма скептически относившийся к новому увлечению жены, нашел последнее высказывание Зимина хамским. А заодно сообщил, что муж и отец должен кормить семью. Посоветовал засунуть в задницу не божье слово, а свои амбиции и нахальство. Зимин предложил тестю, мужу и отцу, кормить семью на пенсию по инвалидности. В ответ тесть напомнил, что своего жилья у Зимина в городе нет, и даже вставил словечко «лимита», на что Зимин сказал, что снимать квартиру дешевле, чем содержать всю женину семью. В общем, если бы Зимин не ушел, они бы подрались.
