— Ты как последний немец, который дошел до Волги, — язвительно заметил старик.
— Неправда. Я как ассасин в плаще мушкетера.
Зимин сцедил в канистру литра три бензина, запер машину, подумал — и не стал включать сигнализацию. Подумал еще немного и положил на плечо лопату: она была легкой и могла пригодиться. Конечно, одеяльце мало походило на мушкетерский плащ, а лопата — на мушкет, но Зимин решил, что выглядит вполне романтично — если немного напрячь фантазию.
Призраки словно ждали сигнала к выступлению: засвистели, всколыхнулись и с гиканьем ринулись вперед, обгоняя друг друга. Невидимые ведьмы запрыгнули на невидимые метлы и дружно стартовали, как сотни самолетиков с реактивными двигателями, взвивая вокруг Зимина маленькие колючие смерчи. Чокнутые мельники еще быстрей закрутили свои жернова — словно не мололи снежную муку, а играли на шарманках Drum&Bass. И маленькие белые бесенята колбасились вокруг под их чокнутую музыку.
Старик пошел сзади, сложив руки за спиной.
От прорытой Зиминым дорожки остался еле заметный след, а колеи, оставленные «девяткой», и вовсе исчезли. Сначала он шел бодро, с удивлением разглядывая в темноте носки, натянутые на ботинки. И с удовлетворением думал, что вокруг не так и темно, как должно быть самой длинной ночью в году. Однако шагах в десяти ничего разглядеть толком было невозможно: чокнутым мельникам метлами помогали невидимые ведьмы и ветер. Но лес был где-то рядом: иногда Зимин слышал треск сломанных ветром сучьев, а чаще — его влажное дыхание.
Минут через пятнадцать стало понятно, что идти по снегу не так легко и приятно, как показалось вначале. Конечно, махать лопатой было потяжелей, но Зимин неожиданно вспомнил, что так и не пообедал на работе, а дома так и не выпил налитый кофе… И если «девятка» худо-бедно освещала дорогу фарами, то теперь Зимин шел практически вслепую, лишь угадывая дорогу по глубине снега, шуму леса по левую руку и направлению ветра: туда, куда впереди него летели призраки в саванах, невидимые ведьмы и маленькие белые бесенята.
Зимин повесил канистру на черенок лопаты, лежавшей на плече, и взялся за нее рукой, завернутой в одеяльце, — стало легче.
— Ты уверен, что идешь туда, куда надо? — через некоторое время спросил старик. Голос его легко заглушил шум ветра.
— А у меня есть выбор?
Старик промолчал, а Зимин задумался. Он не сомневался в том, что идет по просеке, которую по какой-то странной случайности принял за дорогу, но вдруг сообразил, что эта просека существует только в его воображении… Он лишь подумал, что ехал по просеке… Он так решил, потому что ничего правдоподобного больше придумать не смог. А на самом деле из «девятки» он видел только то, что впереди него. Еще он видел, что лес сходится, словно просека собиралась поворачивать. Однако до поворота он не дошел и так и не узнал, было это поворотом или тупиком.
