Она остановилась и привела себя в достойный вид: скинула купальные причиндалы и, связав узлом трусики и нагрудник, соорудила из них что-то вроде банданы.
– Ты? – спросила она Тимура.
– Меня не колышет.
Девчонка презрительно посмотрела на его плавки с агрессивным боксером:
– Хрен с тобой, тебе можно, ты старый.
* * *
Тимур понимал, что висящее на нем дело никуда не денется и надо что-то решать.
Но ничего решать не хотелось: уж очень здорово жилось. Девчонка оказалась классным сотоварищем: не занудствовала, не морочила голову, легко бегала на рынок, к постельным вольностям относилась просто. Повибрировать под мужиком для нее проблему не составляло: работа нетрудная, так чего не порадовать хорошего человека. Тимур быстро привык к нестандартной ситуации – Буратина так Буратина, все люди разные, как умеют, так и живут, скажи спасибо, если на ноги не наступают.
Недели плотной жизни в маленькой комнатухе хватило, чтобы окончательно убедиться, что с пляжной соратницей ему здорово повезло. Девчонка была юморная, покладистая и при этом вполне независимая: если он молчал, задумавшись, или решал кроссворд в курортной газете, или просто валялся на койке мордой вверх, она не лезла с расспросами, не требовала внимания, а спокойно уходила в свои мысли – какие, Тимур не знал, потому что и он к ней не лез. На любой мужской прикол отзывалась сразу, и видно было, что, при всей деревянности, игра в женщину вовсе не была ей в тягость. Мало того, в ней обнаружился немалый постельный артистизм, в любых позах смотрелась красиво и сама напрашивалась на минет. Вот и разберись в редкой породе: с одной стороны, вроде бы и не женщина, а с другой – женщина, да еще какая. Тимур и всегда-то принимал людей со всеми их примочками, а принимать этого яркого зверька было забавно и приятно.
А вот скучно не было. Никогда. Что-что, а удивлять деревянный человечек умел.
В первый же вечер, когда уже лежали рядом, хоть и голышом, но как бы и по-братски, вдруг спросила:
– Ты в Бога веришь?
– Не знаю, – честно ответил Тимур. Он и в самом деле не знал, его ежедневная жизнь с Богом никак не соприкасалась.
– Ну, а все же, – настаивала Буратина, – как ты думаешь: он есть?
– Может, есть, может, нет. А ты как считаешь?
Она ответила, почему-то вздохнув:
– Мне кажется, все-таки есть. Должна же в мире быть какая-то справедливость.
– А какая от Бога справедливость?
– За подлость накажет.
– На том свете, что ли?
– Ну хотя бы, – произнесла она неуверенно.
