А однажды так и вовсе подфартило — одна из многочисленных избирателей, главврач местного дурдома, за помощь с жилыми квадратными метрами отблагодарила Анну Федоровну справочкой из психдиспансера для депутатского сыночка: мол, имярек в силу такой-то болезни не совсем отвечает за свои действия, а потому гонениям за совершенные деяния не подлежит… И началась с тех пор у Сашеньки жизнь беззаботная. Правда, по маменькиной просьбе он не наглел, по-прежнему предпочитая полузаконные способы экспроприации денежных знаков у законопослушных граждан.
Криминальный мир принял депутатского сынка с распростертыми объятиями — мало того, что самому все с рук сходит, так при случае маменька и за "друга детства" похлопочет, или за "соседа по парте". От знаменитой фамилии Брюллов стали Сашу кликать Брюликом, потом пошло в разнобой — кто Алмазом обзовет, кто Изумрудом. Потом все чаще стали величать Аметистом, да так и прилепилась кликуха — Саша-Аметист.
Братва Аметиста уважала за ручки золотые. В картишки с ним садиться — себе дороже выйдет. И ведь поймать его на мухляже было невозможно, Саша в своем деле был артистом, за что иногда его называли Акопяном. Был у него еще один непревзойденный талант, в наше время буквально золотоносный — мог Саня нарисовать любую подпись, какой бы закрученной-навороченной она ни была. Да так рисовал, что хозяин подписи не мог понять, что это подделка, и долго ломал голову, как же он мог подписать такую бумагу…
На смену старым временам пришли новые, и красноярская братва поехала покорять столицу. Таким макаром Аметист, имея за плечами два незадавшихся брака, оказался в Москве. Поначалу занимался со товарищи привычным делом — "катали" лохов, разрабатывали хитроумные аферы. В Москве дураков — тьма-тьмущая, а дураков надо учить. И они старались на благо родины, без устали занимаясь образованием граждан.
Потом довольно быстро, как-то вдруг в Красноярске крепко встал на ноги один мужик, бывший школьный учитель. Неизвестно, был ли он силен в педагогике, зато в экономике оказался большим умницей. Каким образом учителю удалось стать главой металлургического концерна — неисповедимы пути господни, но теперь Педагог пытался усидеть одним местом на двух стульях. Покинуть Красноярск не мог в силу необходимости приглядывать за комбинатом (кусок-то лакомый, только отвернись — уведут без зазрения совести!), но и в Москве надо было контролировать определенные структуры, потому как там еще больше охотников до его пирога.
