— Хочу тебя.
Она улыбнулась, глядя в его наглые глаза. Впрочем, сама смотрела не менее нагло:
— Я заметила.
— А ты?
— А я — нет.
— Врешь. Хочешь. Хочешь не меньше, чем я.
— Не хочу!
— Хочешь. Ты же дрожишь, как листик осиновый. Ты ж на ногах не удержишься, если я отпущу руки.
— Это я от лестницы вашей никак не отойду.
— Врешь. От желания дрожишь. Ты хочешь меня, я чувствую. Я всю тебя чувствую, я слышу каждую твою мысль.
— Тогда зачем спрашиваете?
— Хочу, чтобы ты сказала это вслух. Хочу услышать. Хочу, чтобы ты призналась, что просто умираешь от желания.
— Ну, положим, на умирающую я не очень похожа, — она упорствовала из последних сил. Но они уже покинули ее. Больше не имело смысла скрывать. — Но если это принципиальный вопрос, то да.
— Что 'да'? — он счел необходимым уточнить, это ответ на вопрос, или на призыв.
- 'Да' означает 'Хочу'.
— Просто 'Хочу' или 'Хочу. Да'?
Ах, как хотелось Марине ответить 'Да'!
Ах, как хотелось Кебе услышать 'Да, да, хочу!!!'
Но оба прекрасно понимали: в данном случае хотеть не вредно, но дальше 'хочу' идти не следовало обоим. Между ними прочно стояла Ольга.
— Скорее, 'Да, хочу. Но нет', - ей не удалось скрыть разочарования в голосе.
— Понял, — столь же разочарованно вздохнул Кеба. — А может все-таки?..
— Оно-то хорошо бы 'все-таки', но все-таки нет.
— Но ведь так хочется…
— Еще как! Но вы же сами все понимаете — Ольга…
Гена смотрел на нее долго-долго. То ли раздумывал, стоит ли рисковать, то ли пытался запомнить миг наивысшего желания. Ответил:
— Понимаю. Но ничего не могу с собой поделать. Я не могу заставить себя не хотеть тебя. Я никогда никого так не хотел. Как с этим бороться?
— Очень просто. Отпустить.
Звучит действительно просто. Но как ей не хотелось, чтобы он отпустил ее! Как хотелось и дальше стоять вот так, практически слившись воедино, разделенными тканью, но едиными мыслями и желаниями. Наслаждаться возможностью близости, но не переходить последнюю черту. Хотеть, безумно желать друг друга, но упорно продолжать играть словами.
— Это совсем непросто — отпустить тебя. И что делать, если мне совсем не хочется тебя отпускать?
Он вновь впился в Маринкины губы — жадно, демонстрируя готовность перейти черту. Руки, наглые и такие ласковые, настойчиво вернулись под юбку. Его ладони сжимали ее упругие ягодицы. Пальцы то и дело, словно ненароком, ныряли под трусики, и у обоих дух захватывало: вот сейчас, еще мгновение они посопротивляются обоюдному желанию, а потом, махнув рукой на совесть, рухнут в пучину страсти.
