И как ей объяснить? Рассказывать с самого начала, как пришел в "Макнот", как все на него смотрели зверем, и только одна Наталья Петровна Чуликова казалась настоящим другом? О том, как в Бахареве постепенно начали расти подозрения насчет ее ласковых улыбок, "дружественных" поглаживаний руки, одобряющих фраз? Как не хотел идти на эту проклятую вечеринку? Как, поддавшись Юлькиным уговорам, надел "противоугонное устройство"? В подробностях поведать, как выпил пару рюмок исключительно "для сугреву", а потом уже остальное пошло, как по маслу? Как Чуликовой срочно понадобилось что-то выяснить, и его пронзило насквозь от прикосновения ее губ? Как в то же мгновение вспомнил, что уже два с лишним месяца их с Юлькой отношения смело можно было назвать целомудренными, и что его это категорически не устраивает? Что именно из-за этого столь бурно прореагировал на прикосновение ненавистной Чуликовой. Что под воздействием водки и длительного воздержания эта грымза показалась ему едва ли не Афродитой. Какой страшный облом испытал, когда вместо сеанса интима попал под ее фонтан безудержного веселья. И как рад теперь, что теща подарила им с Юлькой тот "главный подарок" — шикарные жутко-малиновые трусы необъятного размера в сумасшедших бантиках и с ошеломляюще-идиотским кружевным украшением на резинке.
— Татьяна Владимировна, давайте я вам все расскажу. С самого начала…
— Мне с самого начала нужно было гнать тебя в три шеи из дому, чтоб девочку мою не обижал. Жаль, сразу не догадалась, не разглядела твоей сущности кобелиной. Убирайся отсюда! Все вы одним миром мазаны. Одного кобеля пригрела на груди — "командировки" у него, понимаешь ли, "командировки"! Знаю я ваши командировки! Шагай отсюда, зятек, да чтоб я тебя больше не видела.
— Нет же, Татьяна Владимировна, вы не поняли. Ничего ведь не было! Говорю ж, устройство ваше помогло. Противоугонное.
— Я вот тебе сейчас изображу устройство. Давай отсюда, говорю.
Побитым псом Вадим встал из-за стола и направился в прихожую. На полдороги вспомнил самое важное:
— А как же… Как же малышка?
— Не переживай, папаша, без тебя воспитаем. В гробу я видала таких воспитателей.
А Юлька так и не вышла из своей комнаты.
Злиться на себя можно было сколько угодно, только легче от этого не становилось.
На работу Бахарев не пошел. Провалялся до обеда в постели, казня себя за промах. Потом вспомнил, что в кухонном шкафчике завалялась початая бутылка водки. Долго не раздумывал. Плеснув сразу полстакана, выпил махом. Скривился, утерся рукавом. Вместо того чтобы скорее закусить, вдруг… заплакал.
