Во поле дороженька она за…заросла, заросла…
Это я говорю опять же для того, чтобы показать тебе, сколь искренне мое чувство вины: я ведь предполагаю, что если бы не твой хор, для меня было бы мучительным что-то другое. Может быть, Господь назначил бы мне, эквивалентом, какую-нибудь мучительную болезнь – кто знает? Просто назначил бы – и все. Потому что я так счастлив моей любовью к тебе, а на этом свете так, видно, нельзя.
А могло бы случиться нечто еще более странное. Ты замечала ли, жена, что фантазия Господа нашего не беспредельна? Это особенно заметно – я имею в виду: заметно невооруженным глазом – на представителях животного мира – или на образцах растений – деревьев, цветов, плодов.
Он, Господь наш Вседобрый, иногда позволяет Себе лениться, потому-то и не изобретает ничего нового, а использует то же самое – только в чуть-чуть иных комбинациях. То есть комбинации эти – в том-то и дело – состоят из прежних, давно известных элементов.
К чему я клоню? А к тому, повторим, что Господь наш Непревзойденный иногда ленится. Да, Он бывает ленив. (А то с чего же ленивы бываем мы сами, созданные «по образу и подобию»?)
И вот сейчас, жена, я скажу очень важную вещь. Может быть, самую важную. Понимаешь, Он, Господь наш Всемудрый, в силу Своей лени, не всегда снисходит до мотивации страдания. Ее, мотивацию, ведь еще придумать надо, изобрести. А Ему, Создателю Вездесущему, лень. И вот тогда Он назначает индивиду страдание – щедрой рукой, полной мерой – просто так – безо всякой причины.
Я видел таких людей (страдающих как бы «без причины»: то есть без причины, понятной даже им самим) – сколько угодно. А ты, ты – разве не видела таких людей, жена?.. Видела. Где?.. Здесь.
Как по той, то ли да, как по той да по дорожке,
По той по дороженьке ни… ни проехать, ни пройти…
Именно. Я знал, что ты именно так и ответишь: здесь видела, а на своей бывшей родине – нет, никогда. Там мотивация всегда груба, зрима, а потому страдание словно бы легитимно. Блокадные очереди, очереди с передачами в тюрьмы, очереди на крестины, свадьбы, похороны – сколько в одни руки? И ты, жена, – не возмущайся, пожалуйста, это ведь ты же сама мне и сказала, только, видно, уже не помнишь – ты сказала мне как-то: всю жизнь подворовывать и ни разу не попасться – вот оно, русское счастье.Твоего отца, конечно, же, расстреляли, – и тот факт, что ты являешься моей женой, матерью моих детей и живешь на родине их отца, со своим мужем, сыграл здесь не последнюю роль – хотя (как ты сказала сквозь рыданья) «шпокнуть» его, как и любого каждого, могли бы и
