— Я, вообще-то, не знаю, где он. Он стабильно на вокзале появляется, а сейчас пропал куда-то. Может, завалили?
— Не знаем. Сколько его нет?
— Недели две.
— Где жил, в курсе?
— Он визиток не оставлял.
— Так говорил, может? Или в гости приглашал?
— Шутите?
— Хорошо. С кем он на вокзале трётся? Из взрослых?
— По весне сам по себе был. С пацанов стриг. Не заплатишь — в морду, гнида бритая. Ближе к лету снюхался с какими-то. Шестерил для них.
— Они что, старше?
— Да нет вроде. Череп по натуре «шестёрка». Понтов много, а морду бить только нам и может. Я видел, как эти его гоняли. За «ширевом» да за сигаретами. Только лысина сверкала по всему вокзалу.
— Он что, совсем лысый?
— Не, просто блондин стриженый.
— А что за публика его гоняла?
— Честно не знаю. Они не с вокзала. Но как появятся — Череп сразу к ним. Вроде судимые.
— Ладненько. Вот ещё что. С кем из вокзальных поболтать можно насчёт Черепа? Лучше из взрослых. Не один же Череп вами там заправляет. Наверняка компаньоны есть. Дружки, бабы, ну, ты понял…
Лизун прикончил второе яблоко, вытер рот рукавом и, усмехнувшись, процедил:
— Лариску он пашет. Хе-хе. Из ларька. А иногда и прямо в ларьке.
— А вы небось подглядываете? Вадик, детям до шестнадцати…
— Бросьте вы. В салоне вокзальном порнуху гоняют по ночам. Когда холодно, нас мужик пускает. Смешно.
— Ну и в каком ларьке он с Лариской развлекается?
— А там, за вокзалом.
— На, нарисуй.
Лизун довольно художественно изобразил местонахождение ларька и даже нарисовал стрелочку, над которой печатными буквами вывел: «Ларизка».
— Вот тут. Зелёный такой ларёк.
— У них что, с Черепом, как бы это помягче… любовь?
— Я не спрашивал. Но бегает он туда через день.
— Лариска сейчас работает?
— Вроде да.
— Как она выглядит?
— Маленькая такая, пухленькая. Стрижка как у пацана.
— Точно Лариска?
— Нет, Патрисия Каас.
— Язык подвешен. Паша, ты связался с ИДН?
— Да, сейчас приедут.
— Что?! — испуганно воскликнул Лизун. — Меня в интернат?
— Пока в инспекцию, Вадик. Там решат.
— Гады, гады, — заорал Вадик и, неожиданно вскочив, бросился к двери.
Белкин едва успел схватить его за рубаху.
— Пустите, сволочи, пустите! Я не хочу туда, пустите…
Вовчик уклонялся от маленьких кулаков Лизуна, продолжая удерживать его в цепких объятиях. Через несколько мгновений от Белкинской рубашки отделился нагрудный карман, с треском отлетело несколько пуговиц. Паша, чувствуя, что сейчас коллега может лишиться зрения, схватил Вадика за ноги и помог Белкину перетащить его на диван.
