Где-то в душе он завидовал Казанцеву, так легко чувствовавшему себя в обществе любой женщины. Поэтому, когда возникала необходимость поболтать с какой-нибудь дамочкой по служебным делам, Белкин просил это сделать Казанову, которому до фени было кого допрашивать — гостиничную проститутку или английскую королеву. Костик мог выжать из дамочки всё, что нужно, Белкин же — нет.
На этой почве он даже сошёлся с одним бандитским авторитетом, который также получил от матушки-природы чересчур большую порцию застенчивости перед женским полом. Правда, тому было проще — для него находили женщин подчинённые и доставляли в готовом к употреблению виде, если так можно выразиться. Но душа есть душа, и, как у О. Генри, Белкин с бандитом имели родственные души.
Болтовню Казанцева о любовных похождениях он слушать не любил и старался либо перевести разговор на другую тему, либо просто уходил из кабинета.
Погружённый в грустные воспоминания, он дошёл до трёхэтажного здания вокзального отделения.
На вокзал его попросил съездить Гончаров, который дрых после дежурства дома. «Время, Вовчик, упустим, сгоняй, а?»
Один из вокзальных оперов оказался на месте. Выслушав Белкина, он достал толстый журнал и открыл в нужном месте.
— Череп? Знаем этого плешивого. Крутится на вокзале. Правда, сейчас пропал куда-то. Погоди-ка.
Опер вытащил из кармана портативную рацию и назвал позывные.
— Серега, Черепа знаешь? Когда он тут светился?
— Недели две назад. Сейчас не видно.
— Понял.
Белкин кивнул на рацию:
— Далеко берёт?
— Не очень, дома мешают. В поле — километров на десять хватило бы. Это спонсорские. Что там Череп сотворил?
— Может, и ничего, проверяем просто. А здесь он чем промышляет? На вокзале?
— Да всем подряд — кражи багажа, кидалово валютой. Педикам старым пацанов поставляет.
— Судим?
— Да, был у него влёт. С травкой прихватили. Условно получил.
— На игле?
— Возможно. Да они все тут — на игле или на «дуре».
— Он один бомбит?
— Почему? Приятели есть. Он хитрый — крадут-то малолетки, а он их в кулаке держит.
— Витя какой-то у него есть. С бритыми висками. Не слышал?
— Не помню. Надо поспрашивать. Он малолетка?
— Чёрт его знает. Вроде ровесник.
— Череп, вообще-то, только с пацанами крутится.
— Он питерский?
— Да, местный. Адрес прописки есть — в центральном районе, только там он никогда не жил. Там мать у него, пьяница.
— А он где?
— Сложно сказать. Но где-то в городе дохнет. Может, у бабы какой.
— Человека может завалить?
