— Это хорошо, — сказала я. — Правда, хорошо. Здорово.
— Мы пойдем на причал… э-э… посмотреть на звезды.
— Вечер вполне подходящий, — сказала я. — Луна полная, и Марс будет всходить на востоке.
Она хихикнула, словно «смотреть на звезды» означало нечто другое. В плане разговоров с подружкой я явно подрастеряла навыки.
— Обязательно спрошу у Джесса про Марс. Надеюсь, насекомых не очень. Уж больно комары меня любят.
Я подумала, не порекомендовать ли ей травы для отпугивания комаров. У мамы росли кое-какие. Но потом сообразила, что ей не нужен совет. Ей нужно сочувствие.
Вы когда-нибудь анализировали человеческие разговоры? В большинстве из них цель — в плане выполнения задачи или поиска информации — отсутствует. В основном это попытка установить личные отношения на основе взаимного согласия. Я знакома с этой формой диалога по беседам с моей подругой Кэтлин, которая, в определенный период, звонила мне почти каждый вечер.
— Комары, — сказала я теперь, — гады. — Вампиров комары не трогают. Видимо, наша кровь им не по вкусу.
— Ненавижу комаров. — В речи Мисти присутствовала еле уловимая южная тягучесть, более мягкая, чем флоридский акцент Осени. — И птиц тоже.
— Птиц-то за что?
— Я их боюсь. У них такие злобные маленькие лица. — Мисти издала странный звук, наподобие утробного чириканья, какое издают нервничающие кошки. — У них такой вид, будто они хотят выклевать тебе глаза.
Я не нашлась с ответом.
— А ты чего боишься?
— Остаться не у дел, — брякнула я, не подумав.
— Ой, об этом не беспокойся. — Она явно развеселилась. — Я прослежу, чтобы ты участвовала во всех наших вечеринках. А когда снова начнется школа, я тебя со всеми познакомлю.
— Вряд ли я стану ходить в школу. — Этот вопрос еще даже не поднимался.
Но, по-моему, она меня не слышала.
— Как думаешь, Джессу больше нравятся юбки или обтягивающие джинсы? — щебетала она.
Наша беседа длилась еще час. У меня заболело ухо. Я сказала, что мне надо идти, и Мисти еще десять минут говорила: «Ладно. Пока. Погоди», — и разговор сворачивал на новую тропинку, которые вились, делали петли и снова возвращались. Наша болтовня представлялась мне гигантской паутиной, всей в узелках и зацепках, и такой запутанной, что у меня голова разболелась.
Когда мы наконец распрощались, я встала и некоторое время ходила вокруг дома, дабы прочистить мозги. Затем вытащила на террасу свой новый телескоп.
Двадцатисантиметровая зеркалка весила двадцать пять килограммов. Перед отъездом в Ирландию папа научил меня ею пользоваться.
