Я силилась придумать что-нибудь утешительное.
— Он не любит говорить о своих чувствах.
— Это я знаю лучше, чем кто-либо другой.
— Тебе он, по крайней мере, пишет. — Я получила от папы всего две открытки — открытки, доступные праздному взгляду любого, — ничего похожего на пухлые конверты из тонкой голубой бумаги, которые приходили маме.
— Тебе он тоже написал. — Мае махнула в сторону кучки конвертов на журнальном столике. — Они пришли вчера, вместе с этим. Я так расстроилась из-за пчел, что только сегодня вскрыла почту.
Я вытянула адресованный мне конверт, удивленная собственной радостью. Но не открыла его. Это я хотела проделать в одиночестве.
Мае кивнула. Затем она, должно быть, настроилась на мои мысли, потому что сказала:
— Нет, лодыжка? Надо было научить тебя делать переворот на каяке.
Оказавшись у себя в комнате одна, я разорвала конверт. Письмо состояло в основном из отчета о путешествии: побережье графства Керри пустынно, но красивее, чем он себе представлял, — серые скальные выходы на фоне темно-зеленых полей и, куда ни глянь, развалины замков.
«История вторгается в современность на каждом шагу», — писал он. Слышала ли я о Скеллигском монастыре? Монахи жили в напоминающих ульи каменных хижинах на скалистом островке в Атлантическом океане у берегов Керри. Они покинули монастырь в двенадцатом веке. Им пришлось уйти из-за раскола, после того как некоторые монахи стали сангвинистами.
Он надеялся, что я продолжаю читать. Затем он цитировал строчки из поэмы Уильяма Батлера Йейтса: «Так пусть живет, как лавр вечнозеленый, // в родную вечность уходя корнями»[1].
В заключение он писал: «Я скучаю по тебе».
Этого было недостаточно.
Мае сказала, что лодыжку надо хотя бы один день выдержать в покое. Вынужденная неподвижность сделала меня раздражительной. Чтобы развеселить меня, она принесла мне журналы, купленные в городской аптеке.
Это оказались не те, что я предпочитала. В них основное внимание уделялось текущим событиям: правительство, политика, преступность и война. Я листала их, и мне становилось все тошнее и мрачнее. Папа называл такие события «эфемерами» и говорил, что они возникают циклично. Он говорил, что не стоит обращать внимание на текущие фазы циклов, ибо это порождает «иллюзорное ощущение контроля над происходящим и, в итоге, фрустрацию».
Интересно, прав ли отец? Действительно, я мало что могла сделать, чтобы остановить войну или преступление. Но какая-то часть меня испытывала мрачное удовольствие оттого, что теперь я знаю о них чуть больше.
