Перехватывая у нее трубку, Лена дружелюбно улыбнулась, не добившись взаимности, Машка сунула раздраженно телефон ей в руку и демонстративно отвернулась.
Глупая девочка, что же поделать.
— Да! — додумывая мысль грустную, отозвалась на призыв абонента Лена.
— Вы очень ценный работник, — услышала она знакомый низкий голос, не утрудившийся «здравствованием».
«Эротичный! Вот какой у него тембр! — промелькнула предательская по отношению к ночному решению мысль. — Даже мурашки по спине!»
— Мне мягко, но категорично отказались дать номер вашего сотового телефона, — продолжил обладатель эротичного тембра.
— Любят! — подтвердила Лена его предположения. — Записывайте.
Продиктовала номер мобильного и домашнего телефонов.
— Я смог разгрузить среду, — сообщил господин Арбенин. — Среда вас устроит?
— Да, вполне.
— Вы сможете подъехать за город?
— Смогу. Во сколько?
— Давайте пораньше, скажем часов в двенадцать? Сможете?
— Конечно смогу, Денис Васильевич! — бравурила от душевного подъема Ленка.
— Договорились. Записывайте, я расскажу, как проехать.
Арбенин обстоятельно все объяснял, с деталями и дорожными ориентирами, с расстояниями между ними и даже не забыл упомянуть коварные колдобины на дороге, которые следует объезжать.
— Записали?
— Да.
— Тогда до встречи.
— До свидания, Денис Васильевич.
Ой-ой-ой, как официально!
Ленка показала язык трубке, из которой неслись короткие гудки отбоя, и тут же напомнила себе: «Никаких личностных отношений, Лена!»
Ах да, да, да, никаких!
Денис нервничал, когда ей звонил. Нервничал, и все — и поди пойми почему!
Он потратил полдня на бумажные дела и чиновничьи кабинеты, без этого тоже никуда, что ж поделаешь. Пересмотрел свое расписание, кое-какие дела нетворческие отложил на другое время, перенес недоговоренные окончательно встречи, освободив среду для Елены Алексеевны.
Она ему не понравилась при первой встрече. Ну, не совсем так, как женщина понравилась, и все такое, в том смысле, что «и неплохо бы», и с интересом — в мужском ключе. Не понравилась как личность — уж больно потешалась над ситуацией, язвила потихоньку, посмеивалась скептично. Согласитесь, раздражит любого нормального мужика. Но тогда он не знал, что она Невельская, теперь знал, и это сильно осложняло дело.
«Какое дело? — шумнул он на себя мысленно и сам себе ответил: — Любое!»
Вот так вот! Любое дело это осложняло, потому что он думал о ней. В субботу подумал немного, отвлеченно, оценив женские достоинства и прелести, и перестал. А вчера, в воскресенье, и до настоящего момента — думал, вспоминал, по-всякому и разное.
