— Ты что заканчивал, Леня?
Вопрос элементарный, но убийственный. Начинал я и заканчивал Свердловский Педагогический. Подался я в педвуз только оттого, что мужским особям там натягивали оценки, как на вступительных экзаменах, так и на всех прочих.
— Лена, я по профессии педагог. То есть меня так и тянет поставить "неуд" мальчику, который плохо себя ведет.
— И ты нашел такого мальчика здесь?
— Нашел. Его зовут Цокотухин. Он, конечно, то строит из себя шестидесятника, то строго взирает на плоды распущенности, но скоро вам придется смириться с тем, что он примитивный злодей. Я сегодня был в типографии, его так называемая книга передрана с ныне уничтоженной рукописи Степана Неелова.
На секунду ее лицо стало откровенно красивым, но как-то по-хищному.
— Я чувствую, Леня, ты воспользовался моим телефонным номером ненадлежащим образом. Похоже, что плохой мальчик — именно ты. А натянуть доказательства, что Цокотухин убил Неелова, дабы слямзить его роман — у тебя кишка тонка.
— Да, тонкая кишка тонка, а вот толстая — нет. Конечно, рукописей Неелова, скорее всего, больше не существует в физическом мире, конечно, Цокотухин передирал Неелова в своем кондовом стиле, но дело в том, что Степин роман обо мне. Там масса вещей, тиснутых из моей биографии. Он их знал, я ему рассказывал и разрешил пользоваться. А Цокотухин ничего такого не знал, не ведал. И я смогу доказать с помощью своих свидетелей, что и герой в изданной книжке — я, и события выписаны из моей жизни.
Я, конечно, блефовал, но это был единственный способ растормошить собеседницу.
— Я читала роман и Неелова, и Цокотухина, — призналась она. — В самом деле… в обоих вещах главный персонаж закончил Свердловский педагогический институт… Но он служил потом в Афганистане, в вертолетных частях…
— У меня сорок боевых вылетов, был я не хухры-мухры, а бортовой стрелок. Здесь, в Свердловске-66, живет "братан", который может подтвердить.
— Главный герой метко стрелял по душманам. Значит ты – задира?
— Я становлюсь агрессивным, если меня раздражают.
Дама, как бы признавая некоторую мою правоту, придвинула ко мне свое дурманящее декольте и свою голую коленку… и тут я заметил Цокотухина. Оказывается, он культурно отдыхал в том же ресторане. За столиком был он, еще мужик с протокольной рожей и крепкотелая баба — такие раньше украшали горкомовские буфеты. Вот Цокотухин встал и направился к выходу из зала. Домой? Или только отлить?
— Погоди, Лена. Я хочу сделать алаверды одному своему знакомому.
