Пациентов перевели в отдельный флигель обычной больницы в Чертси, где они скоро лишились привычной свободы за свою нежелательную склонность вносить хаос в жизнь отделений и беспокоить здравомыслящих граждан. Между тем санаторий тихо ветшал, окна его были выбиты и заколочены досками, парадный вход с Струд-роуд перегорожен железными воротами с колючей проволокой поверх. В начале восьмидесятых, работая в Лондоне, я пять лет прожил в Вирджиния-Уотер и частенько заглядывал за стену, лицезрея заброшенный участок и общее запустение. Несколько проектных компаний питали честолюбивые планы по превращению санатория в конторское здание, или конференц-центр, или в роскошный квартал жилых домов. Они завезли несколько рабочих вагончиков и развесили объявления, предупреждающие, что участок охраняется собаками — совершенно дикими и неуправляемыми, если верить картинкам, — но дальше дело не пошло. Добрый десяток лет этот прекрасный старый санаторий — может быть, красивейшее из сохранившихся викторианских зданий — стоял без присмотра, и сейчас я ожидал найти его все в том же состоянии и даже отрепетировал предполагаемый разговор со сторожем, который бы не пропустил меня в ворота, чтобы осмотреть здание, не видное с дороги.
Представьте мое изумление, когда, въехав на пологий пригорок, я увидел в старой стене блестящие новые ворота и большой плакат, приглашающий в Вирджиния-парк, старое здание в конце новой перспективы и за ним — квартал дорогих домов. Разинув рот, я вышел из машины на асфальтовую дорожку, по сторонам которой выстроились новехонькие домики: с окон еще не сняли полоски клейкой бумаги, а во дворах стояли грязные лужи. Один из этих домиков оставили как образец, и по случаю воскресного дня он был полон любопытствующих. Внутри я нашел глянцевую брошюрку, полную архитектурных проектов, изображающих счастливых стройных людей, гуляющих среди красивых домов, слушающих камерный оркестр в зале, где я в былые времена смотрел кино в компании дергающихся сумасшедших, и плавающих в бассейне, встроенном в пол большого готического зала, где я некогда играл в бадминтон и робко назначал свидание молоденькой сиделке из «Флоренс Найтингейл» с дальним прицелом на просьбу выйти за меня, когда у нее найдется свободное время. Картинки сопровождала велеречивая проза, из которой следовало, что население Вирджиния-парка могло выбирать жилье среди дюжины разновидностей отдельных домов и особнячков или поселиться в одной из двадцати трех роскошных квартир, нарезанных из бывшего санаторного здания, таинственным образом переименованного в Крослэнд-хаус. План участка пестрел странными названиями: Конноли-Мьюз, Чепел-сквер, Пьяцца, — мало говорившими о его прошлой жизни. На мой взгляд, более уместно было бы выбрать для них названия вроде Лоботомия-сквер и Электрошок-ярд. Цены начинались от 350 000 фунтов.
