Он нервно докурил и выбросил сигарету. Комментарии представителя санэпидемстанции о том, что меры к собакам будут непременно применены, его мало интересовали. Они могут сколько угодно варить мыло из бродячих собак и кошек, но им никогда не узнать то, что известно ему. И его другу.
- Где же эта сучка? - пробормотал Бирюк, подкуривая вторую сигарету. Когда на тебя объявлена охота, ни о какой любви к ближним своим не может быть и речи. - Чертова дура!
В этом стиле он поминал ее еще минут десять, затем завел джип и рванул к Довбне домой. Ясно было одно - в городе оборотень не один и любой прохожий может оказаться ночным волком.
Управлять джипом оказалось не так просто, как того хотелось бы. Да и в этом не было ничего удивительного, потому что Сергей сидел за рулем второй раз в жизни. С тех пор, как полгода назад едва не угробил "жигули" приятеля, тот, разочаровавшись, попытки научить его передвигаться на колесах оставил и ключей больше не доверял.
Талант водителя пришлось закопать в землю, чтобы вспомнить о нем сегодня, подобно индейцу о томагавке.
Сравнение было ярким и боевым, как все тот же краснокожий на тропе войны - Бирюк ухмыльнулся игре воображения и тут заметил одного из тех прохожих, кто точно не мог быть оборотнем.
Он притормозил, но лишь просто проводил Лену взглядом, когда та с подружкой вошла в бар гостиницы. Желание заняться процессом продления рода уступило страху за свою жизнь. Да и куда она денется, пока джип у него, ведь охота идет не за ней?..
13:19 Все живое имеет ауру, даже милиционеры. Некоторые экстрасенсы-шутники говорят, что и она у них напоминает фуражку. Как бы то ни было, но видеть капитану в зеркале свою бледную ауру было не дано. Асфальт пока крепко держал его вес и, проходя мимо божьего храма, он подумал, что лозунг: "По газонам не ходить!", невинный человек придумать не мог.
Вступить в лоно церкви Захар решил завтра, предварительно посовещавшись о судьбоносном решении с кумом. Тот, кстати, частенько говаривал: "Не согрешишь - не покаешься!" и это вселяло некоторый оптимизм.
13:27 Она не стала ходить по больницам, потому что ни одна из них не стала бы им помехой, и уже второй день стояла около морга. У нее не было документов, свидетельствующих о том, что двое из ее помета пребывают в холодильных камерах... да и кто их мог выдать ей?
Шестеренки мира, куда загнал их голод, вертелись по своим законам. Одетая в нелепую крестьянскую одежду, волчица наблюдала за дневной жизнью морга и не видела способа выручить из крепкой каменной клетки родную кровь. Вокруг сновали ненавистные машины, въезжая и выезжая из ворот, украшенных двумя химерными изображениями лиц, носы которых плавно переходили в подбородок, а безглазые щели надбровных дуг хмуро таращились на нее. Гипсовые часовые демонстрировали свой врожденный дебилизм всем обреченным, чье место в крепости за их спинами...
