Баба ходит на радостях раскорякой.
Пианино там, ковры, али статуи у соседей, повыменяли из города, — это, конечно, и мы завели, а сюсьмограф не каждому дано иметь.
Послушает это машинку — сюсьмограф, вздохнёт и со всеми нежностями в губы меня расцелует.
— Их-и, Васинька, во-от жизнь-то…
Я, конечно, как мужского пола делегат, должен молчать, но, однако, глаза на побывку отводил к стене.
Ушла раз жена в гости, я в переднем углу сижу — вспомнился мне тут профессор Николаев, пожалел я ихнее дешевое пребывание, про фронт вспомнил, а здесь будто качнуло меня чуть-чуть, как будто чемодан немецкий ляпнул за плечью.
Ничего, в момент прошло.
Вижу, однако, в окно — сметенье человеческое бежит к избе, баба впереди, а за ней мужики и особой стороной поп.
— Не пожар ли? — думаю.
Огляделся, понюхал — дыму не капнет.
Лупит баба моя в кладовушку, мужики за ней, слышу орёт:
— Омманул, паскуда, омманул.
Вбегает тут баба и, конечно, в бороду. Глаза норовит исцарапать и во всю щёку поврежденье мне.
— Что те трафило, мол…
А она на испуг орет:
— Омманул, потаскун. Говорил, землю затрясёт, измерит твоя машинка, ну… У попа чуть люстру не разбило. Мы-то, мамонька моя, бежим…
— Ах, ты разъязвите! — пошёл я в кладовку, стоит мой сюсьмограф и хоть бы на один глаз. И часы, конечно, идут в порядке.
Треснул я тут со злости по скуле бабу, та в перину. Мужики все ковры грязью утоптали — рады, хозяин не доглядел. Паскуда — народ пошёл.
Ревёт баба в перине, — обидно хоть кому. Полдня ревёт, день, — а потом и совсем слегла. Канитель. Без бабы по хозяйству как. Пришла тут какая-то залежалая бабушка, шаперится. Не доглядели — забрался вечером в кладовку телёнок, попёр с полки кулёк с просом, грохнулся кулёк на сюсьмограф, теля тут же забилась — прибежали, парень, а там вонь да щепки.
Сожрёт, думаю, баба меня,
Запер кладовку на замок, положил продуктов в котомь, в город отправился. Жизнь тогда существовала на коммунию, еду под линейку чистили. Который, конечно, поумнее — мог, а несмышлёному развёрстка — могила. Я от германских нашествий и пуль уцелел, мне эти развёрстки что…
Ладно. Прихожу это в совдеп, спрашиваю справочное отделение. Провели меня к барышне, народ, вижу, мелок пошёл и на кожу сер. Може с голоду, може с заботы — дело ихнее. Объясняю барышне:
— Где тут найти насчёт сюсьмографов?
Эта, конечно, шпентель поставила на мой мандат, делегирует меня к другой барышне, та, конечно, шпентель, — и к третьей. И понесло меня, парень, как понос, по этим самым колидорам.
