Возле ёлочки в ватной, замасленной куртке, с заплаткой на брюках, видимо сделанной своими руками, стоит девятнадцатилетний юноша, донбассовец Потапов. До войны он работал трактористом, а сейчас наводчик орудия. Недавно, в боях за Шнайдемюль, когда немцы не давали нам подойти к городу и зацепиться за окраину и когда был ранен командир орудия, Потапов принял командование орудием, одновременно работая наводчиком. Немцы с шестисот метров били по нему из минометов. Потапов прямой наводкой завалил дом тремя снарядами, подавив таким образом миномёты. Немцы побежали. Наша пехота теперь могла зацепиться за окраину и начать уличные бои.
Я смотрю на его молодое, ещё юношески пухлое лицо и спрашиваю:
— Однако опасность вы должны были чувствовать?
Он некоторое время молчит. По глазам его я вижу, что вряд ли придавал он какое-нибудь значение опасности. Однако ему хочется быть любезным, и он смущённо, угловато улыбаясь превосходной молодой улыбкой, отвечает:
— Опасность, конечно, чувствовал, но подавлял. Пехоту надо было поддержать.
Некоторое время он молчит а затем спрашивает:
— Извините, вы ведь через границу Германии проезжали?
— Как же.
Он опять молчит, затем добавляет, — и я должен понять, что таковы были его мысли, когда он переходил границу Германии, и что именно из этих мыслей вышел его смелый поступок в Шнайдемюле:
— Два брата погибли. Младший — артиллерист, старший — помкомвзвода в пехоте, погиб на польской территории,
И он говорит, глядя мне в глаза своим хорошим, чистым взглядом:
— Раньше я мстил за других, а тут за братьев захотел отомстить.
В том же полку есть красноармеец Жарков. Это орловский крестьянин, пожилой, с сединой в висках, с крепкими, торчащими вперёд усами. Движения его быстры, он словоохотлив. Встретили мы его, когда он нёс куда-то котелок с пищей. Майор Рогачевский остановил красноармейца и спросил:
— Жарков, фотография при тебе?
Жарков полез в карман и достал из много раз свёрнутой газеты, видимо, тщательно хранившуюся фотографию в размер открытки. Молодой ефрейтор, немец, лётчик, в чёрном мундире глядел с неё. И красноармеец Жарков рассказал нам небольшую историю. Жарков жил в Орловщине — в селе Поветкино Володарского района.
— Жил я хорошо. Ну и попади я в оккупацию. Остановился у меня в доме немец-лётчик. Стоял две недели.
Жарков смотрит со злобой на фотографию и вздыхает. Ефрейтор на фотографии с тусклым сонным лицом, с большими, как дверь, плечами. Жарков говорит:
