Спустя несколько дней в туманную погоду нам пришлось пройти мимо какого-то острова на глубине семи или восьми сажен. Мы с большой поспешностью бросили якорь, а когда туман рассеялся, то оказалось, что мы уже прошли мимо острова и остановились на расстоянии не более четверти мили от него. Этот остров мы назвали на нашей карте "Туманным островом"".
Кончался август. Многие стали замечать у себя признаки цинги: кровоточащие десны, опухшие ноги, общая слабость. Капитан-командор почти уже не вставал с койки.
31 августа умер первый — матрос Никита Шумагин. Группа островов, где похоронили матроса, была названа его именем. Это еще один штрих к портрету Беринга.
Столетие спустя прославленный русский мореплаватель В. М. Головнин будет восхищаться: "Беринг… открыв прекраснейшую гавань, назвал ее по имени своих судов: Петра и Павла; весьма важный мыс в Америке назвал мысом Св. Илии… купу довольно больших островов, кои ныне непременно получили бы имя какого-нибудь славного полководца или министра, назвал он Шумагина островами потому, что похоронил на них умершего у него матроза… Если бы нынешнему мореплавателю удалось сделать такия открытия, какия сделали Беринг и Чириков, то не токмо все мысы, острова и заливы американские получили бы фамилии князей и графов, но даже и по голым каменьям разсадил бы он всех министров и всю знать; и комплименты свои обнародовал бы всему свету…"
Во время стоянки у Шумагинских островов заметили ночью огонь на берегу, а 5 — 6 сентября к кораблю подходили небольшие байдарки, сделанные из тюленьих шкур. В каждой из них сидело по одному человеку. Взойти на борт они не решались, но всячески выказывали дружелюбие, знаками приглашая русских моряков на берег.
И Ваксель, и Стеллер, и Хитрово оставили описания первых встреченных ими американцев:
"Лица их были раскрашены в красный, а у некоторых в синий цвет; выражение лиц у них было различное, как у европейцев, и не все имели плоские лица, как у калмыков. Ростом они были довольно высоки и хорошо сложены…
Верхняя одежда, или парки, была сделана из китовых кишок, разрезанных вдоль и сшитых вместе; штаны — из тюленьих шкур, а шапки — из шкур морских львов (сивучей); шапки были обсажены кругом различными перьями, в большинстве, по-видимому, соколиными".
С огнестрельным оружием островитяне были явно незнакомы, два выстрела в воздух лишь слегка напугали их. "Я мог бы, — пишет Ваксель, — всех девять человек забрать в плен и даже об этом доложил капитан-командору Берингу, но последний письменно запретил мне это и не велел чинить над ними никаких насилий…"
