Но вдруг сжал губы и быстро пошел меж возами к реке.
— Куда он? — спросил Кубдя.
Соломиных посмотрел на идущего по березняку Селезнева и ответил:
— Медвежья душа у человека, никак своей тропы не найдет.
Под вечер в лагерь пришел учитель из Улеи Кобелев-Малишевский. Он поздоровался со всеми мужиками за руку и сел рядом с Кубдей.
— А я, ведь, к вам, — сказал он неожиданно для себя.
Когда он шел, он думал только взглянуть на лагерь и уйти. Кубдя посмотрел на его так вытянутую вперед голову, словно его хотели сейчас зарезать, напряженную улыбку и сказал:
— Милости просим.
Селезнев увидал учителя и обрадовался.
— Вас-то ведь нам и надо, Николай Осипович.
Учитель улыбнулся еще напряженнее.
— Приказ надо написать. А грамотного человека нету.
— Какой приказ? — спросил Кубдя.
— А вот, что отряд действует и пусть идут кому надо. А наберется больше мобилизуем округу.
Все одобрили. Селезнев достал бумаги. Учитель сел, взялся за перо и робость его исчезла. Он весело взглянул на Кубдю и сказал:
— Что писать-то?
— Пиши, — говорил кратко Селезнев, — по приказу Правительства…
Учитель запротестовал.
— Надо поставить — какого правительства.
— Лешего ли у нас в деревне знают. Им на любое правительство начхать, абы их не трогали. Написал?..
— По приказу правительства, написал.
— Пиши дальше. Объявляется сбор всех желающих… воевать с колчаковскими войсками… пешие и конные… старые и малые… брать с собой обязательно берданку али винтовку… оружия у нас мало… Нет, это не надо! Сами догадаются. Являться на сборный пункт… Во-о!.. Как воинский начальник, чисто! А куда являться — и не знаю.
— На небо, — сказал Беспалых.
Кубдя подумал и вставил:
— Говорим так: первый партизанский отряд Антона Селезнева, — и никаких.
Селезнев запротестовал.
— Нельзя, — сказал Кубдя, — мужик имя любит.
Все согласились, что мужик, действительно, любит имя…
… В деревнях шел слух, что в город приехал из Омска казачий отряд атамана Анненкова. Деревни заволновались. Казаки отличались особенным сладострастием жестокости при подавлении восстаний. Происходило это потому, что в отряды Анненкова и Красильникова записывались все особенно обиженные Советской властью. Атамановцы на погонах носили изображения черепа и двух скрещивающихся костей.
На базарах загромыхали рыдваны, заскрипели телеги — съезжался народ и после базара, у поскотины, за селом долго митинговали. Выступали какие-то ораторы, призывали к восстанию, говорили, что Омск накануне падения, в Славгороде и Павлодаре — Советская власть, и поутру, с котомками и винтовками за плечами видно было на таежных дорогах мужиков, направляющихся к Антону Селезневу.
