— Вам этого не понять, вы любите своего отца, как видно…
— А вы? — перебила она.
Он перевёл на неё глаза и усмехнулся:
— Мой отец считает меня выродком, я порчу королевскую кровь…
Аэлла долго молчала, глядя ему в лицо. Оно стало вдруг резким, да и движения его вдруг стали быстрее, резче, он резал яблоко пластинками и подавал ей, как не резался ещё от такого?
Разве так бывает? Разве может отец, хоть король, хоть кто, считать своего сына выродком? Этого не может быть… Что там за Мирополь? Что там за порядки? Она не понимала этого. Для своего отца она была украшением, отрадой, ей она дарил любовь и нежность. Айрил был для него гордостью и надеждой. А так… Так — разве может? Разве может быть так?
— Мне не нравится ваша страна! — произнесла она решительно. Идвар приподнял бровь и посмотрел на княжну вопросительно. — Друзей у вас нет, любимой тоже, нет матери, отца, брата, которого бы вы любили… Как вы живёте? Ради чего вы живёте?
Он усмехнулся:
— Я живу не ради, я живу вопреки… — залпом допил вино и поднялся, находу откусывая яблоко.
Аэлла тоже поднялась. Кубок с недопитым вином она поставила на ручку кресла. Спросила вдруг:
— Что вы теперь сделаете со мной? — Идвар повернулся к ней. — Как вы меня накажете?
— Никак…
— Тоже… вопреки? — мягко спросила она.
— Думайте, что хотите…
Она прошептала через минуту:
— Я пойду…
— Я провожу вас…
— Я знаю дорогу, это мой замок.
— Я провожу, — повторил настойчиво.
— Как хотите… Если меня арестуют, сделайте так, чтобы обошлось без пыток, я сама всё признаю…
Они медленно шли по коридору, спускались в темноте по винтовой лестнице. Чтобы не стучать каблуками, Аэлла сняла туфли и несла их в руке.
— Вы боитесь боли? — он резко обернулся, и в темноте Аэлла ударилась в него, уронила туфель, и он загремел по каменной ступеньке.
— Ой… — прошептала Аэлла.
Вместе с Мироном они начали искать туфель, шаря по ступенькам руками. И Аэлла чувствовала близко-близко тепло дыхания Мирона, его тело, и руки их, пальцы сталкивались в темноте. Это всё вино… Это оно виновато…
Наконец, Мирон нашёл злополучный туфель, выпрямился, и они с княжной оказались друг перед другом, только на разных ступеньках, лица оказались напротив.
— Х-х-х… — хрипло выдохнула Аэлла от удивления. Маленький лучик света от окна высоко над головой, наверное, лунный, отражался в огромных зрачках Мирона. Идвар вложил туфель ей в руки и долго не отпускал пальцы ладони, пока она сама не вырвала руку. — Да, я боюсь боли… — вдруг стала выше, поднялась на носочки, удивление скользнуло в глазах Идвара. — Ноги замёрзли от камня…
