Уловил выдох из легких, несмотря на шум и крики с улицы. Рывком отдернул штору и выбросил руку с мечом. Лезвие замерло в нескольких сантиметрах от девичьей шеи чуть ниже подбородка.
Девчонка!
Он глядел на нее сверху в бледное испуганное лицо, огромные тёмные глаза, распахнутые губы. Оглядел ее одежду — рабыня! — полотняная туника, тоненький пояс, сандалии. Моргнул, поднимая глаза.
Симпатичная. Что ты здесь делаешь? Думаешь, спрячешься? Глупая.
Солдаты найдут и непоздоровится тебе.
— Пожалуйста… — прошептала девушка.
Ах да!
Опустил руку с мечом, и рабыня прижала левую ладонь к горлу, будто прикрывая рану, но там у нее ничего не было, кроме дрожащего страха. Да ее всю трясло от страха, комок ужаса. Конечно, его можно было сейчас бояться, после того, как они прорвались через ворота города, как выглядит лицо, если руки и кираса в брызгах крови и грязи?
Ты и должна бояться, потому что теперь ты в моей власти. От страха ты даже рта не раскроешь, что ни сделай сейчас с тобой. Я для тебя сейчас — ночной кошмар, воплощение ужаса!
Но она удивила его не на шутку. Заговорила вдруг, не без страха, конечно, дрожащим голосом, но быстро и уверенно, от чистого сердца, несомненно.
— Пожалуйста!.. Прошу вас… Все мы люди, и вы, и я… Прошу вас, заклинаю… Отпустите меня… Сделайте доброе дело, ведь вы не убили меня сразу, что-то остановило вас, значит, что-то есть у вас в душе, значит, вы — благородный человек… Возможно у вас тоже есть сестра, жена или девушка, может быть, вы любите… — перевела дыхание, и слеза сорвалась с ресниц, поползла по щеке. Это возбуждение, страх, нервы, но не истерика. Такая не будет биться головой об стену. — Я не знаю…но уж мать-то у вас точно есть, не упали же вы с неба… О, боже, что я говорю?.. — Но он не обиделся, смотрел прямо. — Прошу вас, взываю к вам, к тому благородному, что есть у вас, отпустите меня… Прошу вас… Отпустите… — Она замолчала, поджимая дрожащие губы, смотрела на него влажными глазами, наверное, думала, что не тронула центуриона и попробовала зайти с другой стороны:- Если хотите, я… я могу заплатить вам, — склонила голову, вынимая из мочек ушей тяжелые золотые серьги с красными камнями, протянула центуриону, говоря:- Возьмите… Возьмите, пожалуйста…
Марций долго глядел на нее, рассматривая тонкое лицо, большие темные глаза. Рабыня… Откуда у нее такие серьги? Украла, пока хозяева дома безразличны?
— Украла?.. — усмехнулся, дрогнув губами. — На краденое пытаешься свободу себе купить?
