— Больше его не видел?
— В том-то и дело, что видел. Напротив «Марианны» попался опять навстречу. На этот раз ехал по своей полосе, но опять же с нарушением Правил — без всяких огней. Мне даже показалось, будто он передо мной развернулся то ли от усадьбы старика Купчика, то ли от Насти Весниной.
— Знаешь их?
— Как не знать. Я на этой улице вырос, а родители до сих пор живут в доме рядом с той халупой, которую Паша Таловский купил себе для возведения дворца.
— О последний событиях в «Марианне» слышал?
— Мать рассказывала, будто Майю Шелковникову убили. А кто, зачем и почему — не слыхал.
— О Паше Таловском какого мнения?
— Паша — мировой мужик, пока не запьет. Но, если рюмка под руку попала, становится неуправляемым. Жанна Мерцалова и та ничего не может с ним поделать при запое. Правда, последнее время он злоупотреблять выпивкой не стал.
— А как, на твой взгляд, внук Купчика?
— Игорь с приветом. Такой же, как дед, неутомимый балабон. Вот фотограф отличный. Закончил, по-моему, какой-то фототехникум и набил в этом деле руку мастерски.
— Часто к деду приезжает?
— Обычно, когда наступает ягодный сезон да грибной. На прошлой неделе его видел. С девочками из «Марианны» хороводился. Насчет девочек Игоря — хлебом не корми.
— О Насте Весниной что можешь сказать?
— Настя, как говорится, прошла огни, воды и медные трубы. В Новосибирске несколько лет блудила. У железнодорожного вокзала часто ее видел в ту пору с черномазыми мордоворотами. Сейчас вроде притихла, как в «Марианну» устроилась. Жанна своим девочкам спуску не дает.
— Новосибирские друзья к Насте не приезжают?
— Не видел. Сама иногда туда ездит. Недели две назад в одном вагоне электрички возвращались с ней домой. Намалевалась, чувиха, аж жуть! На руке золотой перстень с изумрудом. Спрашиваю: «Сколько за эту цацку отвалила?» Высокомерно усмехнулась: «Спонсор подарил».
— Не поинтересовался, что за «спонсор», такой щедрый?
— Зачем? Кто ей подарит? Врет Настя напропалую. Страсть хочется выглядеть не хуже других «фартовых бабочек», как их называет дед Купчик.
Бирюков чуть подумал:
— В доме Купчика или Весниной окна светились, когда ты ночью проезжал?
— На всей улице только над дверью «Марианны» лампочка охранной сигнализации горела, — Тюменцев приподнял рукав куртки и глянул на часы. — Ох, заговорился! В «Авангарде» утренняя дойка уже началась. Надо ехать.
— Поезжай, Сережа, только не лихачь.
— Что вы, Антон Игнатьевич! Как вспомню вчерашнее, сразу поджилки начинают дрожать.
