— Не добровольно иду, приводят, — насупленно проговорил Гаврилов и вдруг бурно стал возмущаться: — Я ж этих молокососов всего лишь к порядку призвать хотел! Кто им дал право в общественное место дурацкий ящик с музыкой тащить?! Может, я в ресторан не пьянствовать пришел, а отдохнуть после трудового дня. Может, у меня необходимость с товарищем душевно побеседовать, а они мне в самое ухо весь вечер магнитофонную муру наяривают! Кто такое право им дал: выводить людей из равновесия?! Разве это порядок?..
— С кем встречались в ресторане? — строго спросил подполковник.
— Как с кем? — удивился Гаврилов. — Петьку Ширямова встретил. Служили когда-то вместе. Пивка малость выпили. Только деловой разговор начался, а эти зануды своей музыкой все заглушают, аж барабанные перепонки в ушах лопаются.
— До Петьки с кем разговаривали?
— Ни с кем.
— Рыжего, кирюху, забыли?
— А-а-а… — Гаврилов поморщился. — Отказался, зараза, признать меня.
— Кто он?
Гаврилов насторожился, словно сообразил, что болтнул лишнее:
— Откуда я знаю? Показалось, будто встречал.
— Где? — быстро спросил подполковник.
— Во Владивостоке.
— При каких обстоятельствах?
— Это давно было. Наверно, я спутал.
— С кем опутали?
На лице Гаврилова появилась растерянность:
— Может, эта сволочь бандюга какой…
— Вы не философствуйте, рассказывайте.
— Я ж сказал, давно это было. Уволенных в запас ребят со своего корабля провожал. Дружок закадьганый среди них был, Гошка Зорькин…
Бирюков от неожиданности чуть не открыл рот. Позабыв, что допрос ведет подполковник, он быстро спросил:
— В Ярском у Зорькина родственники есть?
— Нет… Если имеете в виду Зорькиных из Ярского, то это фамилия моей старшей сестры по мужу.
— А Марина Зорькина кем вам доводится?
— Племянницей.
Гаврилов немного успокоился, достал из кармана портсигар и попросил разрешения закурить. Подполковник кивнул. Внимание Бирюкова привлек гавриловский портсигар — массивный, из потемневшего серебра, с рисунком крейсера «Аврора» на крышке. Заинтересовался портсигаром и Гладышев. Гаврилов заметил это.
— Гошкин подарок, — сказал он и протянул портсигар подполковнику. — Тут даже надпись есть. Перед увольнением он мне подарил, а я такой же ему. Обменялись, так сказать.
Бирюков заглянул через плечо подполковника и на внутренней стороне верхней крышки портсигара прочитал витиеватую вязь, сделанную гравером: «Иннокентию на память от Георгия. Сентябрь 1966 г».
— Тут такое дело, — заговорил Гаврилов. — Дружили мы с Гошкой с первого года службы. Парень он детдомовский, родных нет. Даже в отпуск ехать некуда было. А у меня родни — хоть отбавляй. Ну я и уговорил его однажды махнуть со мной. Тут у него любовный роман произошел. Втюрился Гошка в мою племянницу, Маришку. И она вроде к нему неравнодушна была. Переписку вели. Я уж рассчитывал на свадьбе гульнуть, только свадьба не состоялась. Прислал, кто-то из Ярского Гошке письмо, будто Марина с Витькой Столбовым любовь закрутила. Гошка ей упрек закатил по такому поводу, а она ему — отходную. Не веришь, мол, моей честности — катись на все четыре стороны! Пробовал я их мирить, но нашла коса на камень, — Гаврилов помолчал, разглядывая папиросу. — А рыжего, о котором спрашиваете, Гошка на вокзале встретил. Тот вроде геологом был. Деньжата то ли прокутил, то ли украли у него. Короче говоря, даже билет из Владивостока не на что было купить. Гошка — парень добрейший, предложил сброситься кирюхе на билет. Так рыжий с ними и уехал. В один вагон к ним еще Юрка Резкин подсел, знакомый парень из Ярского. Тоже уволился из армии…
