— Да что же вас заставляет так думать? — как ни в чем не бывало, осведомился он.
Лицо Элеоноры исказилось от гнева.
— Да это написано в ваших глазах, которые пылают дьявольским огнем.
Дэймон старался сохранять невозмутимое выражение лица, хотя на самом деле действительно горел желанием немедленно открыть ей глаза на все пороки принца.
— Дорогая моя, вы причиняете мне боль. Неужели вы, и правда думаете, что я бы постарался встать между вами и вашим Ромео?
— Пожалуйста, будьте добры, не называйте его так! — тихо воскликнула Элеонора.
— Не буду, если вы настаиваете. Хотя в Италии он заработал себе это прозвище. Признаться, я никак не могу понять, что вы в нем нашли.
Было заметно, что Элеоноре стоит неимоверных усилий сохранять хладнокровие.
— Ну, во-первых, принц Лаззара полная противоположность вам во многих отношениях.
— Да, с этим трудно не согласиться, — сухо произнес Дэймон. — Ему нравятся модные наряды и безделушки, и еще всякая всячина. Деньги для него как вода, он сорит ими направо и налево.
Элеонора строго взглянула на него, воздержавшись от комментариев, возможно, потому, что увидела в его обвинительной речи долю правды.
— Меня удивляет, — продолжал Дэймон, — что вы позволили себе так слепо прельститься этой смазливой мордашкой. Хотя разве можно обвинять вас в этом, вы ведь всегда были идеалисткой.
— Вы намекаете на то, что я наивна?
— Возможно, и так. Ну, скажите, разве не наивно думать, что можно завоевать любовь мужчины, всецело полагаясь на руководства из какой-то книги?
Она гордо вскинула голову.
— Простите, но я позволю себе проигнорировать ваше замечание.
Дэймона рассмешило то, как она выразила свое презрение.
— Посмотри на это с другой стороны, Эль. Я действительно пытаюсь помочь осуществлению твоего плана.
Ее голубые глаза расширились. В них появилась наигранная радость, а в голосе прозвучали сладко-скептические нотки.
— Умоляю, скажите на милость, как же это вы собираетесь мне помочь?
— Видишь ли, если Лаззара будет думать, что я его соперник, он приложит все усилия, чтобы отбить тебя у меня. Вообще-то он и так уже пытается это сделать.
От такого заявления Элеонора даже рот раскрыла.
— Значит, вы мучаете меня ради моего же блага?
— Можно сказать и так. Я ведь говорил тебе, что хочу только одного — чтобы он не причинил тебе боли. И поэтому назначаю себя твоим личным хранителем.
Она подняла глаза к высокому потолку, как будто моля небеса дать ей терпение, а затем устремила на виконта раздраженный взгляд.
